Барбара Вайн - Черный мотылек

Девочкам Джеральд не сказал ни слова. Урсула тоже молчала. Дочери даже не знали, что мать так и не прочитала «Белую паутину». Сара услышала об этом только сейчас и очень удивилась. Затем Джеральд снова поехал в Соединенные Штаты рекламировать «Человека из Фессалии», а Урсула осталась дома. Любопытным Джеральд отвечал, что издатели не пожелали оплатить ей проезд.

Через год у него обнаружили порок сердца. Он и раньше не любил гулять, а теперь выходил еще реже — даже после небольшого подъема приходилось останавливаться и переводить дыхание. Затем лег на обследование, и прямо во время электрокардиографии у него случился приступ — пока незначительный, но тревожный.

И опять же, девочкам ничего не сообщили. Женщина, давно переставшая любить мужа, разделила бремя его болезни и тревог. Те же, кто его любил, оставались в неведении, полагая, что отец проживет еще лет двадцать.

В год «Призрачной аудитории» Джеральду вручили орден «Британской империи». Урсула поехала вместе с мужем на аудиенцию и сидела с Робертом Постлем. После церемонии Джеральд рассказывал, как королева спрашивала его, сколько всего книг он написал и над какой работает. Обедали на Шарлот-стрит. Роберт спросил, что Джеральд ответил королеве насчет следующей книги — ему, издателю, было интересно.

— Может, я вовсе брошу писать, — проворчал Джеральд. — Выйду на пенсию.

— Писатели не выходят на пенсию. И уж никак не в шестьдесят лет.

Постль не воспринял всерьез эту угрозу, и правильно: не прошло и недели, как Джеральд сел за «Белую паутину». В ту пору Урсулу его книги уже не волновали, но с девочками отец поделился, и они вместе обсуждали работу. От его творчества в доме было не спрятаться.

Как только Сара начала работу в Лондоне, Джеральд подарил ей квартиру, а на следующий год купил квартиру Хоуп. Он бы предпочел Южный Кенсингтон или Бейсуотер, но пришлось довольствоваться Кентиш-тауном и Кроуч-эндом — на большее денег не хватило. Девочки были в восторге, они трогательно благодарили отца, прекрасно понимая, как им повезло — все их сверстники обречены много лет выплачивать кредит. Работа над новой книгой шла медленно. Урсула опасалась, не плохо ли Джеральду — вдруг он не пишет, а лежит на диване в кабинете, схватившись за сердце. Что-то явно не давало ему работать — он уже не выдавал страницу за страницей, легко играя словами, а изо дня в день боролся в неравной схватке с ужасным демоном. Джеральд выходил из кабинета пообедать или посидеть с книжкой в гостиной — бледный, измученный, взгляд устремлен в никуда, вокруг глаз черные круги.

Через несколько недель супруги перестали разговаривать. Но если Джеральд и мог не общаться с человеком, с которым жил под одной крышей, Урсуле это оказалось не по силам. Постепенно они вновь начали обмениваться репликами — о девочках, погоде, море, о его здоровье.

Однажды вечером, приходя в себя после мигрени, Урсула поглядела на мужа и подумала, что ему еще хуже, чем ей.

— Ты совсем плох, — сказала она.

— Только душой, — ответил он. И засмеялся — наверное, этому «только».

— На твоем месте я бы обратилась к врачу.

— На твоем месте я бы пожелал мне скорее отправиться к праотцам, — парировал он.

Джеральд писал роман два с половиной года. После того как рукопись ушла к Роберту Постлю, Джеральду прислали эскиз обложки. Белый, пронизанный золотыми лучами туман, глухая белизна с легкими шафрановыми и голубыми потеками. Обложка показалась Урсуле картиной импрессионистов, Моне без сюжета. Джеральд был в ярости. Он дал волю чувствам, и между супругами состоялся откровенный разговор. Джеральд отослал набросок обратно Мелли Пирсон и потребовал перерисовать, но даже окончательный вариант — с птицами, солнцем и бледной полоской воды — вызывал у него отвращение, граничащее с фобией. Оригинал, подаренный ему на презентации в пастельно-серой раме, Джеральд отправил обратно. Теперь картина висела в гостиной художницы.

Критики назвали «Белую паутину» триллером. Одна газета поручила рецензию отделу детективов; в другой роман обозвали «повестью об убийстве с потугами на Достоевского». «Ивнинг Стандард» злорадствовала — Джеральд Кэндлесс не способен больше придумывать новые сюжеты и положил в основу дело Райана, печально знаменитое и жестокое убийство, которое в наши дни представляет интерес лишь в рамках истории борьбы за права гомосексуалистов.

Джеральд не привык к плохим отзывам. Даже «Полчаса в переулке» удостоились лучшего. Он не хотел, чтобы дочери читали рецензии. Сара в то время уехала в Америку, но вот скрыть статьи от Хоуп Джеральд не мог. Та, разумеется, встала на защиту отца и хотела даже написать в ряд газет. К счастью, Джеральд убедил дочь, что ее поступок принесет больше вреда, чем пользы.