Барбара Вайн - Черный мотылек

— Да.

Стефан уселся напротив, откинулся в кресле, созерцая потолок, а потом выпрямился, словно готовясь к тяжелому испытанию.

— Это случилось летом 1951 года. Второго июля Мэри праздновала день рождения. Джон пришел к нам, он бы в жизни не пропустил такой праздник. Гостей не звали, это нам было не по карману. Мэри пригласила только двух одноклассниц на чай. Ей исполнилось шестнадцать. Все собрались — Джеймс, правда, работал в ночь, зато Джекки и малыш Питер сидели с нами. Твой отец, Джон, подоспел к восьми — заканчивал репортаж о ежегодном собрании какого-то общества. Какого именно, не помню. Джон принес Мэри подарок, даже два: коробку шоколадных конфет (шоколад выдавали по карточкам, целая коробка была роскошью) и сборник стихотворений «Юный Пегас». Мэри его долго хранила. Книг у нас было мало, и эту я запомнил. Потом мы играли в Игру. Даже мы с Мэри считали ее слишком детской, но в семье всегда в нее играли, когда собирались вместе. Мы обожали проверять ее на одноклассниках — сообразят ли они, в чем загвоздка. Смешная игра: ты говоришь…

— Я передаю ножницы закрытыми, — тихо продолжила Сара.

— Ага, — Стефан кивнул, подумал и снова кивнул. — Значит, он и вас научил?

— Да.

— А я научил своих детей, а Маргарет — своих. Насчет Джеймса сомневаюсь. Кстати, Маргарет жива, а вот Джеймс умер — от инфаркта, как и твой отец. Только мы с Маргарет и остались. Так, о чем я? Точно, о дне рождения. В тот день мы последний раз видели Джона. Он пожелал всем спокойной ночи и поспешил на автобус в Уолтамстоу. Автомобилей тогда почти не водилось. Ни у кого из наших знакомых машины не было. Когда Джон уходил, он выглядел веселым и бодрым, как обычно. Был понедельник, он пообещал маме заглянуть в среду и попить у нас чаю перед очередным заданием. Может быть, речь шла о собрании городского совета Лейтона, не помню. Еще Джон хотел нам что-то рассказать, но это, сказал, не к спеху.

— Рассказать? Но что?

— Мы так и не узнали. Он не пришел. Джон был очень обязательным, всегда держал слово. Если такие люди подводят, значит, случилось что-то серьезное. Мама сразу заволновалась, а когда Джон не явился и на следующий день, то чуть с ума не сошла.

— Она не звонила ему?

— У нас не было телефона, Сара. И у Джона не было. В пятницу мама попросила Джеймса сходить в офис «Индепендента» — там размещалась типография — и все разузнать. На работе Джона тоже не видели. Он исчез, даже не попрощавшись. Впрочем, коллег это не удивило: оказывается, за несколько недель Джон подал заявление об увольнении — ему оставалась всего пара дней. Мама решила, об этом он и хотел рассказать: Джон перешел в другую газету и уезжал от нас.

— Так и случилось, — подтвердила Сара. — А когда вы перебрались в Плимут, Стефан?

— В 1971 году. А что?

— Отец работал в Плимуте, в «Вестерн Морнинг Ньюс» с 1951 по 1957 год.

— Но уже не как Джон Райан?

— Нет, как Джеральд Кэндлесс.

— А! — в который раз воскликнул он и замолчал. Потом продолжил: — Джозеф заявил в полицию об исчезновении пасынка, но власти не проявили интереса. Молодой человек, живущий отдельно от семьи и не представляющий угрозы для общества…

— А вы? Кто-нибудь из вас пытался его найти?

— Наша семья не детективное бюро, — сухо ответил Стефан. — Мы не знали, с чего начать. У нас и телефона-то не было. Джозеф — не помню, говорил ли я вам — работал почтальоном. Джеймс — автомехаником. Мы с сестрами были еще слишком молоды, к тому же Маргарет готовилась к университету — тоже чудо в глазах мамы и Джозефа. Постепенно мы все смирились с уходом Джона. Мы горевали, нам очень его не хватало — но что мы могли поделать? Кажется, спустя какое-то время Маргарет разослала в провинциальные газеты запросы, не работает ли там наш брат, Джон Чарльз Райан, но везде ей ответили отказом. Ничего удивительного, судя по тому, что вы рассказали. Это все, что я знаю. С тех пор прошло сорок шесть лет, но Джона мы не видели. Никто из нас не видел.

— Насколько вам известно.

— Да, — согласился Стефан с некоторым удивлением. — Насколько мне известно.

Пора ехать. Разумеется, она еще заглянет. Им со Стефаном есть что обсудить. Саре хотелось узнать, как жила семья потом, после исчезновения старшего брата, но времени не было. Они и так просидели больше шести часов. Стефан устал, щеки ввалились от напряжения и горестных воспоминаний. У Сары разболелась голова. Она чересчур много выпила, а теперь еще нужно ехать много миль через болота до Тавистока, а потом до Окхэмптона и Бидефорда. Остался всего один вопрос. Сара уже стояла в прихожей, Стефан подал ей пальто.