Дэннис Лехэйн - Таинственная река

— Мистер Бойл, прошу вас пройти со мной.

Дэйв встал и пошел к двери, руки его слегка дрожали — алкоголь продолжал выходить из его тела.

— А куда? — осмелился спросить Дэйв.

— Сейчас будет проведена процедура опознания, мистер Бойл. Кое-кому необходимо на вас посмотреть.

На Томми Молданадо были джинсы и зеленая, перепачканная краской футболка. Пятна краски были и на его кучерявых каштановых волосах, на отворотах его черных резиновых рабочих сапог и даже на оправе его очков с толстыми стеклами.

Эти самые очки особенно тревожили Шона. Очки на лице любого свидетеля, появляющегося в зале суда, могут явиться той самой мишенью, на которую и нацелится в первую очередь адвокат обвиняемого. Что касается присяжных, то их бояться нечего. Эксперты, приглашенные сторонами, не взирая на то, что сами носили очки и должны были бы стоять на страже законов, благодаря сериалам «Метлок» и «Практика», воспринимали свидетелей-очкариков как наркодилеров, чернокожих, явившихся в суд без галстуков, и тюремных крыс, вершивших темные дела с окружным прокурором.

Молданадо прижался носом к стеклу, отделяющему помещение, в котором на скамейке сидела группа опознаваемых.

— Я не могу указать на того, кого я видел, пока смотрю на их лица анфас. Могут они повернуть головы влево?

Уити склонился к пульту, стоявшему перед ним на столе, и, нажав на клавишу, заговорил в микрофон:

— Всем повернуть головы влево.

Пятеро мужчин послушно повернули головы влево.

Молданадо оперся ладонями о стекло и прищурился.

— Номер второй. Это, похоже, номер второй. Вы можете попросить его подойти поближе?

— Номер второй? — уточнил Шон.

Молданадо, повернув голову назад, посмотрел на него и кивнул.

Под вторым номером был сотрудник отдела по борьбе с распространением наркотиков Скотт Пейснер, работающий в отделении, расположенном в округе Норфолк.

— Номер второй, — со вздохом произнес Уити. — Два шага вперед.

Скотт Пейснер был коротышкой с бородой, обрамляющей лицо, и лбом, шагнувшим почти до темени. Он был так же похож на Дэйва Бойла, как и сам Уити. Сержант вылез из-за стола и подошел к Молданадо, стоявшему у стекла.

— Да, да. Вот этого парня я там видел.

— Вы уверены?

— На девяносто пять процентов, — ответил он. — Понимаете, это же было ночью. На парковке темень, хоть глаз выколи, ну и… я был выпивши. Но я почти уверен. Что видел там этого парня.

— Но в своем заявлении, вы не отметили, что у него борода, — заметил Шон.

— Нет, но сейчас я думаю… да, возможно, у того парня была борода.

— И больше никто в этом ряду не имеет сходства с тем парнем? — спросил Уити.

— Больше чем уверен, — отрапортовал свидетель. — У остальных вообще нет ничего общего с тем парнем. Кого вы туда посадили, копов?

Уити, не в силах сдержать себя, наклонившись к пульту, в сердцах прошептал:

— За каким чертом я вообще затеял всю эту процедуру?

Молданадо вылупился на Шона.

— Что? Что?

Шон учтиво распахнул перед ним дверь.

— Спасибо, что пришли, мистер Молданадо. Мы пригласим вас снова, если будет нужно.

— Я все сделал правильно? Серьезно, я помог вам?

— Конечно, — ответил Уити. — Мы подадим начальству ходатайство о награждении вас почетным жетоном.

Шон с улыбкой кивнул Молданадо и, как только тот шагнул за порог, плотно закрыл дверь и сказал:

— Свидетеля у нас нет.

— Да, черт возьми.

— Физическая улика, я имею ввиду вмятину на машине, тоже не сработает в суде.

— Больше чем уверен.

Шон наблюдал, как Уити, прикрыв рукой глаза, щурился на свет. Казалось, он не спал уже как минимум месяц.

— Сержант, приободритесь.

Уити отвернулся от микрофона и посмотрел на напарника; тот тоже выглядел утомленным, даже белки его глаз стали розовыми.

— Ну и хрен с ним. Наплевать и забыть.

Селеста сидела у окна в кафе «У Нейта и Ненси», расположенном напротив дома Джимми на Бакингем-авеню. Как раз в это время Джимми с Вэлом Сэваджем, припарковав машину в полутора кварталах от дома, шли вдоль авеню.

Если бы она решилась сделать это, действительно сделать это, она сейчас должна была бы вскочить со стула и подойти к ним. Она встала, ноги ее дрожали, рука вцепилась в боковую перекладину стола. Опустив голову, она посмотрела на руку. Рука тоже дрожала; кожа на большом пальце была прочерчена царапиной вплоть до запястья. Она поднесла оцарапанный палец к губам и снова повернулась к двери. Она все еще не была уверена в том, что сможет сделать это, а именно, сказать те слова, обдуманные еще утром в номере мотеля. Она решила рассказать Джимми только то, что знала — подробности того, как вел себя Дэйв с раннего утра в воскресенье — рассказать только это, безо всяких собственных домыслов, и дать ему возможность сделать собственные выводы. В том, чтобы идти в полицию, смысла практически не было, поскольку не было и одежды, в которой Дэйв заявился домой той ночью. Она убедила себя в этом. Убедила себя потому, что не была уверена, сможет ли полиция ее защитить. Ведь ее судьба — жить в этом окружении, а единственным, что способно защитить от опасностей, исходящих от окружения, может быть лишь само окружение. И если она все расскажет Джимми, тогда не только он, но также и Сэваджи окружат ее невидимым барьером, через который Дэйв никогда не осмелится переступить.