Татьяна Алексеева: Выход где вход

— Мне всегда было обидно, что ты живёшь в тени Кости. Все его доводы повторяешь. Теперь, значит, дошло до того, что он убедил тебя уехать? Если бы не он…

Заметив снисходительную улыбку, Вера выпалила:

— А что такого у вас случилось? С чего вы вдруг сорвались? Столько лет всё это было пустой болтовней!

Теперь уже Марина в ответ помалкивала, пряча в глазах неясные огоньки. Они легко могли оказаться отблесками и жалости, и насмешки. И чтобы избежать мучительной двойственности, Вера сама предпочла истолковать выражение лица подруги.

— Можешь не объяснять — я и так знаю. Мне все Костины идеи наперед известны! Он вечно твердит про нашу российскую нестабильность. Про низкий уровень зарплат и условия жизни… Однако денег у вас в семье навалом, а условия жизни — замечательные.

И, не удержав равновесия, Вера как с каната вниз обрушилась:

— Уж кто-кто, а вы здесь совершенно не страдаете от неустроенности! Я давно заметила, что под предлогом бытовой нестабильности уезжают обычно граждане из обеспеченных. Их, видно, жадность заедает. А заодно и страх за себя… Или за то, что недостаточно урвали от этой жизни…

Перепугавшись собственных обличений, чувствуя, что каждая фраза уносит ее от Марины все дальше, Вера попыталась быстрее добраться до сути. Выразить свою боль напрямую.

— Ты бы без него не уехала! Если бы не была замужем… А теперь подчиняешь всю жизнь его карьере. Бросаешь друзей, работу. Решаешь судьбу ребёнка. Ты заплатишь за это депрессией, разочарованием. Поверь мне…

После этого молчать о главном, что мучило Веру, уже не было сил.

— А обо мне ты подумала? — задохнулась она от возмущения. — Тебе не приходило в голову, что я просто умру без тебя? Что я не вынесу…

— Верочка, ну хватит мелодрам, — неодобрительно поморщилась Марина. — Что ты, как ребёнок, впадаешь в крайности! Что за театральные монологи? Мне тоже жаль расставаться после стольких лет дружбы. Но сейчас все границы открыты, есть телефон, Интернет и расстояния нам не помешают…

— Они помешают, Мариночка! Помешают! — в отчаянии заметалась Вера, цепляясь за надежду что-то объяснить.

Прямо признать, что уют Марининого дома заменил ей давно распавшуюся семью, что-то не позволяло. Как будто в глубине души она и сама догадывалась, что цепляется за подругу в страхе перед пустотой. И далеко не бескорыстна в своих страданиях…

— Веруш, — устало прикрыла глаза Марина. — Ты слишком преувеличиваешь мою роль в твоей жизни. Все когда-нибудь заканчивается. Невозможно всю жизнь жить одним и тем же. Надо меняться!

Вера с подозрением на неё взглянула. К чему это она клонит? Хочет намекнуть, что уже устала с ней общаться? А отъезд, наконец-то, развязывает ей руки? Пусть Вера сейчас сгоряча и обличала Марину, ей казалось, что у неё, как у слабой стороны, есть на это право. Ущербность, которую Вера чувствовала в тени Марины, имела свою приятную сторону — возможность рассчитывать на опеку и снисходительность. Но в этой понятной для Веры схеме что-то сломалось. Привычное Маринино великодушие перерастало в негодование, на ходу набирая обороты. В растерянности Вера даже не могла уловить, из-за чего все порушилось, чем сейчас так недовольна Марина.

— Тебя, похоже, волнуют только собственные эмоции. И совсем не беспокоят окружающие люди! — все очевиднее возмущалась Марина. — Неужели не понимаешь, к чему это приведет? Дело-то не в моем отъезде, а в тебе самой.

Вера с недоумением на неё уставилась, не соображая, о чем идет речь.

— Чего я не понимаю? Про тебя и Костю? Что ты от него зависишь и во всём подстраиваешься?

Её окинули таким взглядом, будто впервые увидели. Марина не решалась поверить, что Вера настолько озабочена только одной собой. И совершенно не в состоянии представить, что надвинувшиеся события значат именно для неё, Марины, которую она якобы любит.

— Причем тут мы с Костей? Ты никого не слышишь, кроме себя. Всё больше замыкаешься в собственном мире, — ожесточенно произнесла Марина. — Ты скоро так всех вокруг распугаешь и совсем одна останешься. Не боишься этого?

Вера застыла с разинутым ртом и выпученными глазами. Как выброшенная на берег рыба, она попыталась протолкнуть в себя побольше воздуха. Сделала несколько судорожных глотательных движений. Преодолевая панику, неестественно-писклявым голосом выкрикнула:

— Значит, я всех отпугиваю? По-твоему, я — плохая?

— Ну, почему — плохая? — рассердилась Марина. — Вечно ты — как малый ребёнок. Тебе — слова поперек не скажи. Сразу впадаешь в панику или в агрессию.