Фарли Моуэт - Путешествие на Коппермайн

Через некоторое время после описанного эпизода глотания доски индейцы начали спрашивать меня, что я думаю по этому поводу. Я потерялся и не знал, что ответить, не желая оскорблять их чувства своими подозрениями. Осмелился только намекнуть, что человек никак не может проглотить доску, которая не только длиннее его позвоночника, но и почти в два раза шире рта. При этих словах кое-кто из индейцев посмеялся над невежеством, по их разумению, проявленным мною, и мне открыли, что это, мол, поджидающие поблизости духи проглотили или иным ведомым им образом спрятали доску так, что только кончик ее остался торчать изо рта заклинателя.

Мой проводник Матонаби, при всем его здравомыслии, уверял меня, что своими глазами видел, как некий индеец, присоединившийся к нам в пути, с легкостью проглотил детскую колыбельку. Его рассказ намного превосходил все виденное мной, и я, чтобы не подавать виду, что не верю Матонаби, начал настойчиво расспрашивать о духах, являющихся им в таких случаях. Мне рассказали, что они принимают самые разные обличья и почти у каждого заклинателя есть свой особый дух, а тому, который якобы глотал доску, обычно помогал дух, являвшийся в нему в виде облака.

Это объяснение я посчитал очень подходящим к случаю, ибо должен сознаться, что ни прежде, ни потом мой взор не застилали столь густые облака обмана. И если бы я случайно не увидел, как знахарь вырезал копию той самой доски, которую якобы глотал, то и по сей день не знал бы, как объяснить столь поразительный обман.

После того как знахарь продемонстрировал свое искусство, к нему присоединились в хижине еще пятеро мужчин и одна старуха — все великие мастера своего дела, которые, раздевшись донага, вскоре принялись втягивать в себя воздух, дуть, петь и скакать вокруг несчастного паралитика. Свои действия они не прекращали ни на минуту три дня и четыре ночи подряд, не беря в рот ни крошки пищи, ни капли воды. Когда эти обманывающиеся и вводящие в заблуждение других людей наконец вышли из хижины заклинателя, рты у них от жажды пересохли до черноты, а горло было совсем сорвано, так что они с трудом могли вымолвить слово.

После столь долгого поста они старались не пить и не есть сразу очень много. Некоторые из них выглядели чуть ли не хуже того несчастного, которого пытались спасти, однако тут было гораздо больше притворства, чем правды. Некоторые лежали на спине с застывшим взором, будто при смерти, и о них заботились как о малых детях. При них постоянно были сиделки, смачивавшие им рот жиром и время от времени дававшие отпить глоток воды.

Это представление длилось только один день, после чего все врачеватели совершенно поправились, если не считать легкой хрипоты в голосе. И что поистине поразительно, но тем не менее чистейшая истина: когда несчастного больного вынесли из хижины для заклинаний, он обрел на диво хороший аппетит и мог уже двигать пальцами на той руке и ноге, что давно отнялись. Через три недели он оправился настолько, что мог ходить, а в конце шестой недели уже пошел на охоту, чтобы добыть пропитание своей семье.

Он дошел со мной вместе до Форта Принца Уэльского и с тех пор еще не раз наведывался на факторию, хотя выглядел по-прежнему болезненно и страдал от нервного тика. Похоже, болезнь совсем изменила его характер, потому что до апоплексического удара он отличался добродушием, спокойным нравом и полным отсутствием жадности. После же удара он стал в высшей степени капризным, склочным, всем недовольным и алчным.

Хотя обычные уловки этих знахарей легко распознать и разоблачить, благоприятный результат «лечения» больных объяснить гораздо труднее. Можно предположить, что испытываемое к лекарям безграничное доверие со стороны больных столь успокаивает их рассудок, что болезнь изменяет свое течение. Так или иначе, но нескольких случаев излечения бывает вполне достаточно, чтобы создать знахарю-целителю добрую славу. В случае если заклинатель невзлюбит кого-то и угрожает ему тайной местью, угроза нередко приводит несчастного к смерти. Это происходит по причине незыблемой веры во власть знахаря над жизнью того, над кем возникла угроза. Иногда даже одно обещание мести заклинателя приводит к гибели целой семьи, причем не проливается ни капли крови и ни одному из обреченных не наносится никакого увечья.

В подтверждение моих слов Матонаби как-то раз, уже после нашего возвращения в крепость, поведал мне, что некий индеец, которого я видел только мельком, так отозвался о нем, что теперь он опасается за свою жизнь. А так как он считал, что я обладаю знахарским искусством, то стал меня настойчиво убеждать убить того индейца, хотя тот находился от нас на расстоянии нескольких сот миль.