Владимир Лорченков - Хора на выбывание

Вздохнув, Влад вышел из машины, остановившейся метрах в ста от дома, и пошел к своему подъезду. Вдруг он увидел, как молодой парень пинает пожилого человека, лежащего на земле, и что-то кричит. Влад нервно выхватил из своего кожаного портфеля газовый пистолет и постарался незаметно подойти к хулигану. Уже вблизи он услышал, как парень кричит жертве:

— Молдаванин клятый! Румын несчастный! Всех вас, козлов, забить насмерть! Пора вас всех в Сибирь сослать, как коммунисты делали!!!

Разозлившись, Влад подбежал, прицелился в парня, как вдруг старик резко вскочил и ударил депутата кастетом в ухо.

— Ох, черт… — изумленно сказал Влад, инстинктивно потянувшись обеими руками к занывшему уху.

В этот момент журналист ударил его в затылок сцепленными руками. Рубряков упал, и похитителям удалось, отняв у него пистолет, надеть на голову Влада мешок. Затем они оттащили потерявшего скорее от страха сознание депутата в багажник. Сели. Закурили. Руки у обоих тряслись.

— Интересно, это от пьянки? — хмуро спросил Лоринков.

— Не обольщайтесь, — мрачно заверил его Воронин, — и у Раскольникова такое же было.

— Ну, мы же его не убили.

— Вы уверены?

Лоринков молча вышел из машины, прошел к багажнику, открыл его и снял мешок с головы депутата. Президент видел лишь, как его напарник захлопнул багажник и вернулся в машину. Уже в салоне он выругался. По руке его текла кровь.

— Кусается, — ответил он на немой вопрос президента.

Они вновь помолчали.

— Послушайте, — засмеялся вдруг журналист, — а ведь ни у вас ни у меня водительских прав нет!

— Ерунда! — решительно взялся за руль президент, — номера правительственные! Куда едем?!

… Когда машина отъехала, из дома Рубрякова вышел человек, которого журналист с президентом приняли за квартирного вора. Это был Юрий Рошка с веревкой, кастетом и черным пакетом в руках.

— Куда же он подевался, этот Рубряков? — вслух подумал он и поплелся домой.

— Дай, погляжу на тебя, — попросил Василий и долго смотрел в лицо Елены, сжав его руками.

Подростки, — дети расстрелянных немцами коммунистов, — были знакомы два года, но взялись за руки всего два дня назад, когда лагерь, где их содержали, освободила советская армия. До тех пор Василий жил в мужской части лагеря, а Елена — в женской. Четырнадцатилетний парень познакомился с шестнадцатилетней девушкой у колючей проволоки, разделявшей сектора. И так полюбил ее, что дарил Елене картофельные очистки, украденные с кухни, где Василий работал помощником повара — баландера. Каждое утро Елена выползала, — ходить сил у не нее было, — из барака, и, перебирая руками, добиралась до проволоки. Там она находила нанизанные на шипы куски картофельной шелухи, клала их в рот и долго, мучительно, ибо зубов у нее уже почти не оставалось, посасывала. Часовые на вышках могли бы подстрелить подростков, но их это забавляло. Они называли их «наши рахитичные Ромео и Джульета», а куски помоев, оставленных Василием — «букет пылкого возлюбленного своей красотке». Елена думала о вкусной, очень вкусной еде, чтобы слюны собралось много, и сосала шелуху.

— Когда-нибудь я буду сосать так тебя, — сказал она Василию весенним вечером, чувствуя, как безумие сползает по венам в стопы, а те словно немеют. На это он сказал ей, дрожа:

— Мы не дадим им…

Но не договорил: охранник выстрелил в воздух. Заключенным из секторов запрещалось общаться.

В первые же часы освобождения Василий пришел к женщинам и нашел среди них свою. Елена, чуть седая, с выбитыми зубами и огнем подмышками, принесла ему клятву верности. Подросткам умилялся весь лагерь: и заключенные, потерявшие веру в то, что удивляться еще можно, и военные, плакавшие от злости при виде тридцатикилограммовых скелетов. Скелеты были набиты ужасом смерти, костями и безумной надеждой уцелеть в мире, где подростков сажают в концентрационные лагеря. И вот, в один день эта безумная надежда исцелилась от сумасшествия.

— Помнишь, что я когда-то сказала тебе там, у проволоки? — спросила безумная шестнадцатилетняя старуха, самая красивая женщина на свете.

— Да, — сладострастно дыша, ответил Василий, и приготовился стать тем, кто дарит женщине счастье, унижая её.

Тогда в лагере раздались первые выстрелы…

«На деле история депутата Рубрякова такова. В полночь его перехватила у квартиры свора сотрудников Службы Информации и Безопасности, агентов охранки ХДНП и уголовных личностей. Бив депутата ударом шила в сердце, злоумышленники вывезли труп Рубрякова на заброшенные пути железнодорожного вокзала, где сожгли тело Рубрякова в топке паровоза…».