Денис Осокин: Ангелы и революция

перья

радуга

утюг чернильница спицы

расческа лестница

кора

пропеллер подушка полотенце копыто

арбалет

электричество

подстаканник

мёд

пирог

груша

хлеб

яичница

творог

гренка

горох

такса

гусеница

перепелка

утка

хомяк

рыба

гусь

черепаха лягушка

овцы

мышь

паук

гад

морская

свинка

жук

лось

россомаха улитка

пчела

крот

ящерица

бабочка

богомол черемуха

рябина

базилик

береза

калина

ель

лиственница

ива можжевельник сосна

липа

чистотел

щавель

мята

мак

орешина

лопух

мох

глоксиния пеларгония лимон

Аня

Агата

Аурел

Агнесса

Марта

Евгения

Гомель

Тотьма

Вологда

Або

Пинск

Калуга

Фэгэраш

Чердынь

Киев

Рашка

Явор

Ветлуга Звониград Пошехонье Устюг

Олонец

Оса

Сучава

Вятка

Усть-Сысольск Могилев

Гороховец

Харбин

ангелы

чекисты

примитивисты

герои

мертвые

коты

собаки

девушки

Ну как не рассказать об этой негоднице. Здравствуйте, пани, — говорили мы ей. Здравствуйте, сукины дети, — отвечала нам Божена. Смотри, допрыгаешься! — мы найдем возможность подвести тебя и твоего мужа под ревтрибунал, — грозимся мы. Ох-ох, мне очень страшно, — качает головой Божена и всплескивает руками.

Она сидит у окна и смотрит на нас голубыми глазами. Она очень красивая и делает вид, что мы ей не чета. Мы стоим на улице перед самым ее окном. Божена, а кого из нас ты выберешь, если останешься без мужа? — спрашиваю я серьезно. Его, — отвечает она и указывает на моего товарища. Божена, а кого из нас ты выберешь, если останешься без мужа? — спрашивает мой товарищ. Его, — отвечает Божена и указывает на меня. Божена, как же так! — восклицаем мы. Но тут у Божены начинает плакать ребенок где-то в глубине комнаты, и Божена исчезает, обрывая весь разговор. Теперь она будет кормить его грудью и ни за что не подойдет к окну.

Вскоре Боженин муж, наш добрый приятель, становится нашим начальником, и мы демонстративно перестаем любезничать с его женой. Через пару месяцев их отправляют на польскую границу.

Моя жена похожа на паука, да да — на сенокосца — паука довольно большого. У нее нет четырех пар ног, а только две руки и две ноги — но когда она начинает перебирать ими, такими тонкими, длиннющими и острыми на сгибах — сенокосец о восьми ногах представляется себе довольно живо.

Жена на то и жена — и мне очень часто приходится видеть ее раздетой: она ползает по кровати в темноте и в светлое время суток, то проползет надо мной, то по моей ноге, то ждет меня, сидя на подушке; она ползает по комнате по моей просьбе — шевелит своими паучьими ножками, поднимая заостренные коленки куда выше головы, проволочными руками проворно отталкивается от стен, шкафов и пола, поворачивает длинными ключицами, качает головой, вращает языком и глазами — а я смеюсь и бросаюсь ее целовать. Откуда же ты выполз, такой сенокосец! — вскрикиваю я.

А еще то ночью, то под утро, то среди бела дня, когда ей вдруг захотелось поспать, а меня не было поблизости, когда, к примеру, просидев за подобными рассказами в кухне, я наконец вхожу в нашу комнату, а утро мутно белеет на оконных карнизах, — я вижу моего сенокосца, искомкавшего все простыни и закинувшего каждую из своих ножек в отдельный угол кровати, и хватаю его за брюшко, и он моментально обвивает меня, крепко, хлест-нахлест, как ему вздумается, чего-то урчит, пускает пузыри, пытается поцеловать.

Мне смешно, сенокосец теплый и огромный, голова болит, одежда разбросана по комнате.

Мне повезло — для писателя-примитивиста иметь жену, похожую на паука-сенокосца — это лучше всех чудес, ожидающих его в жизни: любовь, и нежность, и доброта, паучьи ножки, лягушиные лапки, богомолы и кузнечики, шуршащие на обоях, яркая крапивница, внезапно ворвавшаяся в окно и вылетевшая через балкон, июньский жук, которого мы вытаскивали из стеклянного плена оконной рамы, пчела на арбузе, гусеница в подарок…

В чьем сердце нет места паукам-сенокосцам и золотистой гусеничке, сидящей на дачном столике в день первого приезда в это лето, — тот чудовищно ограничен, тот плохой человек, тот просто мерзавец; и пусть любовь навсегда покинет меня, если я заберу свои слова назад.

Ночные лягушки, пересекавшие мне дорогу, — маленькие колдуньи. Так я загадывал и говорил об этом с сестрой. Особенно в мае — сильный ветер по ночам, быстрые шаги, темный комок наперерез. Я таскал их домой в подарок сестре, а если она спала — выходил во двор, сидел на скамейке и глядел на лягушку, ветер гулял, земля пахла, сна все не было.