Сергей Шаргунов - Чародей

А это Ваня. В глазах у него подавленный кашель дребезжит, как мухи о стекло.

За что ему этот кашель?

Он поджимал губы и всматривался навстречу президенту, скованный опасением, что кашель, как лай правды, вырвется и забрызжет из глотки.

Глава государства остановился среди красной дорожки и улыбнулся нижними зубами, оттянув челюсть. Его обдали десятки вспышек. От фото и видеокамер было жарко. По сценарию он сейчас обратится с недолгим спичем и затем подойдет к двенадцати, ждущим его на белом мраморе пола по краям дорожки. Каждому пожмет руку. Задаст вопрос. Получит ответы в форме кратких речей. Лицо президента было румяно, в глазах над вальяжными мешочками мерцали словно бы лекарственные капли.

— Здравствуйте, — вареным голосом сказал он. Воцарившаяся тишина только подчеркнула неуверенность его голоса. И тотчас он бойко приступил к выступлению: — Наша встреча, наш круг народной воли — своего рода чудо. Верите ли вы в чудеса? Одно из чудес — единство народа. Достигается такое единство через сочетание разных отраслей жизни в общем хозяйстве. — Ваня проследил за легкомысленно-скорбными глазами оратора и инстинктивно оглянулся.

На мраморной стене залы поверх золотых выдолбленных буквиц ярко краснели огромные строки. Выступавший просто считывал речь, спроецированную на славную стену кремлевской залы. Ваня, непочтительно отвернувшись, мигом пробежал всю речь: «В России наступила стабильность. Мы идем поступательно и спокойно. Почти не слышно воя заграничных неприятелей. И уж точно, не слышно визга и свиста доморощенных несогласных. Мы достигли чуда: народ наделил власть абсолютным доверием».

Ваня посмотрел на президента. Тот был близок к заключительному абзацу. Он дочитывал речь, а Ваню вдруг словно что-то прожгло. Опалило внезапно вспыхнувшей любовью к замученному народу, ненавистью к себе в похабной политике, а всего вернее — накатившим желанием. Это был жаркий засос истории прямо в мозг. Отсутствие страха, одна жажда… Иван почувствовал: все, что он делал и даже думал, было бесстыже, его юношеские угрызения совести уравновешивал его же аппаратный молодой аппетит. А вот сейчас весы перекосило. Его встряхнуло. Ваню добудились! Разлепив глаза, он увидел, что стоит на карнизе и впереди — мгла, и пылает, — нет, не солнце. Огненный лунный шар одиночества. Однозначный в своей требовательности. Иван, зрячий, шагнул вперед.

— И уж точно, не слышно визга и свиста доморощенных несогласных, — прочитал ясноглазый оратор.

Ваня засвистел и завизжал.

Президент запнулся, испуганно смотрел, зашушукались одиннадцать избранных гостей, камеры повернулись в сторону возмутителя спокойствия. Адски звякнула, заколыхалась люстра высоко-высоко над залой.

— Диверсант! — абсурдно каркнул прокуренный миниатюрный учитель и, подпрыгнув, кулачком клюнул Ивана по скуле.

Ваня щелкнул зубами, поймав мутнеющий взгляд президента.

Тотчас все делегаты навалились, даже инвалид колесом наехал на башмак. Налетела прочухавшаяся охрана.

Одинаковые молодчики, пятеро, волокли Ваню по лестнице черного хода, и голова его стучала о ступени, отзываясь горячей болью и кашлем взахлеб.

Он отключился.

Ваня полулежал в пустой камере. Один в черной камере, на узкой скамье, с отсыревшим бинтом, грубо, в три слоя обнявшим голову. Перед глазами плыли глянцевые радужные круги, похожие на капли нефти, и строго горели «колобки». Ваня окрестил их «колобками», как увидел, — эти идеально круглые отверстия в кованых железных дверях. «Колобки» были наполнены ярким электричеством коридора, но в камере все равно правил мрак. Сколько прошло времени? Полчаса? Сутки? Врача бы… Врача? Да, таблетку и пить. Воды попить. Брюки спадают, пустые — без ремня, без мобильника, без паспорта.

Впереди был морок. Допросы. Крушение карьеры. И новое битье? Тюрьма? Психушка? Вспышка диковинной славы? И нищета, паскудная нищета… Кстати, где это он, — в карцере Кремля?

А что — президент? Помер? Упал с переломанными конечностями? Теперь потеряет власть?

Ваня прислушался.

— Але-гоп! УВД Китай-Город слушает! — Развинченный голос. — Нет. Зеленковича набери. Добавочный: восемь восемь. — Трубку плюхнули на рычаг.

— Сень, дай радио погромче, — раздался окрик.

— …народной воли в Георгиевском зале Кремля, — услышал Ваня динамичную жвачную дикторшу и узнал голос своей жены Кати. — В ходе круга также были обсуждены вопросы скорейшего внедрения нанотехнологий. Президент обстоятельно рассказал собравшимся о планах на ближайшие годы. Генеральный план — сохранение стабильности. Не обошлось и без забавного инцидента. Один из двенадцати гостей, — он олицетворял на встрече молодежь, — не смог сдержать бурного восторга и приветствовал главу государства радостным криком, свистом и аплодисментами. Президент охладил пыл не в меру рьяного поклонника, призвав его соблюдать этикет. Екатерина Соколова, «Русская Служба Новостей».