Алексей Колышевский - Взятка. Роман о квадратных метрах

В школе у меня была девочка, с которой я не трахался, мы лишь занимались тем, что принято называть «глубоким петтингом». После школы и до армии была еще одна девочка, с которой мы трахались. В армии была еще одна девочка, на которой я обещал жениться, но потом передумал потому, что стал подозревать ее в желании использовать меня в качестве мостика из ее Мухосранска в Москву, а равно и в желании разменять нашу с мамой квартирку. Волею судеб уже тогда я был человеком неглупым и практичным, а иначе совершил бы глупость и женился прямо там, в армии. Неглупость моя и практицизм сводились тогда к постоянному использованию презерватива, чтобы проворная девушка как-нибудь от меня не залетела. После армии были еще какие-то связи, но недолговечные, так как пассии хотели замуж, происхождения были рабоче-крестьянского, а моя мама называла всех моих подружек «сбродом».

– На что они тебе, сынуль? – вопрошала меня мать. – Что они могут тебе дать?

И тут же сама отвечала на свой вопрос:

– Да ничего. Они ничего не умеют и могут только сосать из тебя, а ты будешь на них горбатиться и состаришься раньше времени. Как женщины они тоже мало что умеют, значит, ты останешься неудовлетворен и будешь искать утехи на стороне. Нет, не торопись жениться. Не надо.

И я не торопился. Не было такого желания. Да и с какой радости так рано жениться?! Жить-то на что? Втроем лопать курицу? Наблюдать, как мама ссорится с невесткой? К черту такие перспективы! Поэтому когда я думал о женщинах в своей жизни, то представлял себя в роли альфонса и не испытывал ни малейших угрызений совести. Член – это единственный актив такого простого парня, как я. Ведь и большинство женщин именно так относятся к своему детородному органу, пытаясь пристроить его с максимальной выгодой. Цинично звучит? Куда ж деваться? Правда всегда цинична потому, что в ней нет сентиментального вымысла, которым человек исстари норовит прикрыть то, что есть на самом деле. А на самом деле было вот что.

Около девяти часов утра я ехал по дублеру Ленинградского проспекта и увидел, что на обочине, возле синего «Гольфа», стоит женщина, годящаяся мне в матери, и «голосует». Я выехал так рано потому, что вот уже четвертый день занимался извозом и с утра успел отвезти в аэропорт «Ш-2» какого-то подгулявшего и радостного человека. Он всю дорогу намурлыкивал какие-то шансонные темы, а потом поведал, что летит в Париж, чем вызвал во мне легкий прилив классовой ненависти. Увидев мой поджатый подбородок, человек, летящий «до Парижу», хохотнул и, расплачиваясь, посоветовал:

– За баранкой ни хера не заработаешь. Иди воруй.

И вот, возвращаясь обратно и переваривая его совет, я сканировал взглядом обочину в поисках нового клиента и наткнулся на эту женщину.

– Куда вам? – поинтересовался я, когда она открыла дверцу, и я увидел, что у нее симпатичное лицо. Даже не то чтобы симпатичное, а было в нем какое-то мимолетное «украшение»: то, что притягивало внимание и отвлекало на себя мысли. Как может описать женское лицо тот, кто не является художником? Пожалуй, так: белое, гладкое и… Эх, да что там?! У строителя описывай хоть лицо, хоть еще что, а все равно по описанию получится раковина или унитаз.

– На Бронную, – выпалила она и, не дождавшись моего согласия, уселась по соседству. – Представляете, машина сломалась и вообще…

– А у нас фирма обанкротилась, – бухнул я ни с того ни с сего. – Приходится вот подрабатывать таким образом, но это временно.

– А чем занимались? – поинтересовалась женщина с симпатичным лицом.

– Строительством, – не чувствуя еще бриллиантового дыма, сказал я, – дома людям строили. Красивые дома.

– Так вы строитель? – внезапно просияла она. – Настоящий?

– Ну да, – приосанился я, – прораб с профильным образованием и солидным опытом.

– Гм… – И она о чем-то задумалась ненадолго.

Вам хочется подробностей? Увольте меня от них. Во-первых, они не так интересны, во-вторых, прошло много лет и я всего не помню. Скажу лишь, что вслед за этим «гм» последовал осторожный вопрос, по какой причине обанкротилась наша контора, затем уже более смелое: есть ли у меня рабочие (я, естественно, ответил, что в моем распоряжении несколько лучших бригад), а затем просьба показать что-нибудь при моем участии построенное (выполнить это оказалось совсем несложно). Никаких рабочих у меня не было, но я не унывал. «Что-то да придумаю», – бодрился я, везя эту тетку на Бронную и соображая, как бы побольше да половчей раскрутить ее на деньги. В моем прямолинейном и незамысловатом мышлении сразу выстроилась вся цепочка событий, и я как-то сразу представил себе, что ее заказ у меня в кармане.