Александр Ласкин - Дом горит, часы идут

Ничего не оставалось, как его догнать. Помахать хвостом, извиняясь за опоздание, а дальше следовать рядом.

Вот такая это собака. Не зря многие говорили, что в ней есть что-то человеческое.

Знаете повесть “Дневник фокса Микки”? Ограждая пса от обвинений в плагиате, Саша поместил на обложке свое имя.

Правильней было бы написать: “Фокс Микки. Дневник. При участии такого-то, который все время держал автора на поводке”.

Ведь даже псу необходима направляющая рука. Чтобы он не очень далеко забегал.

Еще понапишет лишнего. Откроется в чем-то, в чем прежде не признавался себе.

Вот Саша тоже не всегда откровенничал. Главное сказал своей смертью, но еще немного приберег на следующий день.

Рядом с некрологом газета опубликовала его стихи. Вышло что-то вроде последнего привета.

Я подумал с облегченьем:

Есть любовь еще на свете!

Ну прямо не Саша, а Константин Роше. Как мы помним, тот говорил все как есть.

5.

О Роше надо сказать подробнее. Все же для нашей истории это фигура ключевая.

Тут, конечно, ни жасминов, ни роз. Если и были ароматы, то их перебивали запахи новой власти.

Впрочем, Константин Константинович держался твердо. В начале двадцать четвертого года сочинил музыку к молитве “Отче наш”.

Что говорить, тема неактуальная. Только что скончался отец и благодетель, а он обращался к небесному прародителю.

Роше слышалась не тихая просьба одними губами, а два десятка слитных голосов.

Громче, еще громче! Так, чтобы лукавый, спрятавшийся в темноте храма, перевернулся несколько раз.

Еще он написал завещание в стихах. В нем он адресовался уже не к Богу, а к своим друзьям.

Умру, но песнь хвалебную мою,

Что Богу моему от сердца я пою -

С любовью, с чувством умиленья, -

В пыли архивной, может быть, найдут

И снова в храме Божием споют…

Так Роше пытался решить небесные и земные дела. Мысленно представлял то время, когда его не станет.

Даже архивную пыль не обошел вниманием. Если память действительно сохранится, то как без нее?

Больше всего не хотелось расставаться с близкими. Обидно прожить жизнь в тесном кругу, а после смерти остаться одному.

Зря переживал Константин Константинович. Он сразу попал туда, куда надо.

В родовой усыпальнице покоились отец, мачеха и приемный сын, а невдалеке расположился участок Блиновых.

Через двадцать пять лет они встретились в новом путешествии. На этот раз их ожидал не ад, а рай.

На каком-то этапе к ним присоединился Саша и кто-то из тех, с кем они ездили на голод.

Так и видишь – впереди Роше, Саша и Коля, а позади – пес. Громко оповещает, что они уже здесь.

Наверное, в этот день Микки сделал запись в дневнике. Что-то вроде того, что можно прочесть в их общей с Сашей книжке: “Приехали. Риехали. Иехали. Ехали. Хали. Али. Ли. И…”

Потом, конечно, объяснил: “Это я так нарочно пишу, а то лапа совсем затекла”.

Затем пассаж о хорошей погоде. О том, что птички чирикают, деревья цветут, а они всем этим наслаждаются.

Отчего Микки спокоен и весел? Да оттого, что он тоже умер “за други своя”.

Правда, не за многих, а за одного. Этот один был так же беззащитен, как голодающие на Урале, евреи во время погрома и соседские дети.

Первое отступление напоследок

1.

Как-то я оказался в раю. Не так далеко, как Роше и Саша, а совсем близко.

Дело было в Финляндии, в нескольких километрах от города Лаппенранта. От Петербурга на машине часов пять.

Не то чтобы какие-то красоты. Таких сосен и елей в избытке у нас на даче.

Правда, все какие-то очень спокойные. Даже утки ведут себя так, словно им нет ни до чего дела.

Начинаешь понимать, что такое достоинство. Это когда ограничения не насильственные, а добровольно принимаемые на себя.

Как тут не позавидовать. Если в другой жизни мы вернемся в животный мир, я бы предпочел стать уткой.

Не представить лучшей формы существования. Высоко тянешь шею, указываешь клювом путь, легко ступаешь красными лапками…

Вот так, как эта. Подошла, попробовала воду, потом поплыла… Вслед за ней двинулись другие.

Как они добились такого единодушия? В считанные секунды образовали треугольник и заскользили по реке.

Плавают как-то иначе, а утки именно скользят. Точно так же, без всякого усилия, они летают…

Еще здесь есть воробьи, пчелы, паучки. Каждый со своей повадкой и особенностью.

Понимаете, почему, рисуя картины рая, художники чаще всего изображают природу. Радостную жизнь растений и насекомых.