Хулио Кортасар - Застольная беседа

Барриос уже истощил свои аргументы и рассеянно просматривал номер «Эскуайра», чуждый тому, что происходило вблизи него. Какая-то странная акустическая особенность Вашей библиотеки позволила мне с удивительной ясностью различить слова, тихо произнесенные у окна. Мне кажется, что я продолжаю их слышать, и потому повторяю дословно. Раздался вопрос Фунеса: «Можно узнать, что это с тобой происходит?» – и незамедлительный ответ Робиросы: «Не знаю, каким именем называют тебя из человеколюбия в посольстве. У меня есть для тебя только одно имя, но я не хочу произносить его в этом доме».

Необычность этого диалога и особенно его тон смутили меня настолько, что я почувствовал себя уличенным в бестактности и поспешно отвел глаза. В этот миг Вы кончили разговаривать с Ордоньесом и отпустили его; Барриос веселился, глядя на рисунок Варги. Не смотря более в сторону окна, я еще услышал голос Фунеса: «Ради всего святого, прошу тебя…» и голос Робиросы, хлесткий, как удар бича: «Словами этого уже не уладишь». Вы приветливо хлопнули в ладоши, приглашая нас подсесть к огню, и отобрали журнал у Барриоса, который собрался было изучить во всех подробностях особенно привлекательную страницу. Среди шуток и смеха я уловил слова Фунеса: «Пожалуйста, пусть только Матильда ничего не знает». Краем глаза я видел, что Робироса пожал плечами и повернулся к нему спиной. Вы уже подошли к ним, и не удивлюсь, если Вы расслышали конец их диалога. Тут появился Ордоньес с сигарами и коньяком, Фунес сел рядом со мной, разговор вновь стал общим и затянулся допоздна.

Я покривил бы душой, дорогой Федерико, если бы не добавил, что этот эпизод испортил мне последнюю часть столь приятного вечера. В наше время военных угроз, закрытых границ и вожделенных нефтяных месторождений подобное обвинение приобретает вес, какого оно не имело бы в более счастливую эпоху, а тот факт, что оно исходит от человека, занимающего такое ключевое место в высоких сферах, как Робироса, придает ему значение, отрицать которое было бы ребячеством, не говоря уж о немом признании – оно, как Вы согласитесь, явствует из молчания и мольбы обвиняемого.

В сущности, то, что могло произойти между нашими друзьями, касается нас лишь косвенно. В этом смысле мои строки заменяют слова, которых в силу обстоятельств я тогда не мог произнести. Я слишком уважаю Луиса Фунеса, чтобы от всей души не надеяться, что ошибаюсь, и, может статься, уединенность и мизантропия, в коих Вы дружески меня упрекаете, заставили меня, что-то недослышав и недопоняв, вообразить невесть что, а две строки от Вас развеют этот призрак без труда. Искренне желаю, чтобы так оно и случилось, чтобы Вы расхохотались и доказали бы мне в письме, которого я жду с нетерпением, что годы, умножая мои седины, к тому же притупляют сообразительность.

Крепко обнимаю Вас,

Ваш друг Альберто Рохас .

Буэнос-Айрес, среда, 16 июля 1958 года

Сеньору Альберто Рохасу

Дорогой Рохас,

если Вы задались целью удивить меня, радуйтесь: это Вам полностью удалось. Хотя, будучи стариком и скептиком по натуре, я не верю в телепатию, все же мне приходится отдать должное Вашим телепатическим способностям, если не приписывать этот Ваш успех еще более удивительной случайности. Однако я хороший игрок, и мне кажется лишь справедливым чистосердечно признать, насколько велики были мое удивление и моя растерянность. Так вот, мой друг: Ваше письмо пришло как раз в ту минуту, когда я, как все эти годы, набрасывал Вам несколько строк, чтобы пригласить на ужин примерно через две недели. Я только начинал новый абзац, когда вошел Ордоньес с конвертом в руке; я сразу узнал серую бумагу, на какой Вы пишете столько лет, сколько мы знаем друг друга, и совпадение заставило меня отбросить ручку, точно мерзкую сороконожку. Ну знаете, вот это я называю с закрытыми глазами попасть в цель!

Но оставим в стороне совпадения. Я должен признать что Ваша шутка поставила меня в тупик. Прежде всего меня удивляет, как сумели Вы настолько угадать все детали. Во-первых, Вы предположили, что я не замедлю прислать Вам приглашение на ужин; во-вторых (и это воистину поразительно), Вы исходили из того, что в этом году, на встрече не будет Карлоса Фунеса. Как это Вам удалось догадаться о моих намерениях? Мне приходит в голову: а вдруг кто-нибудь в клубе мог сказать Вам, что Фунес и я разошлись во мнениях по вопросу о Земледельческом пакте; но, с другой стороны, Вы живете уединенно и ни с кем не видитесь… В общем, преклоняюсь перед Вашим аналитическим гением, если это и вправду анализ. Для меня это больше попахивает колдовством, и блестящим подтверждением тому служит факт, что я получил Ваше письмо как раз в ту минуту, когда сел писать Вам.

Читать дальше