Александр Ольшанский - Стадия серых карликов

Участкового и рядового генералиссимуса пера разделяли три или четыре белобрысых иностранца, судя по невозмутимости — скандинавов, а товарищ Тетеревятников стоял рядом и приглядывался к Аэроплану Леонидовичу с нескрываемым профессиональным интересом. Приятного мало, когда смотрят на симптомы, а не на тебя, которого не видят, хотя и смотрят, что называется, в упор.

«СПИД?» — содрогнулся Аэроплан Леонидович, вспомнив угрозу мистера Гринспена, и даже обрадовался мелькнувшему, как черный мотылек, чувству ужаса, которого он давно не испытывал, так как боялся на свете лишь политической невыдержанности и вследствие этого идеологической измены.

Ужаснуться было приятно, сильные чувства вносили в душу свежесть, тем более что насчет СПИДа американец сильно загнул — после Марьи Лошаковой рядовой генералиссимус возненавидел женщин, вел не столько по моральным соображениям, сколько по техническим причинам исключительно целомудренный образ жизни.

«А что если добрейший Василий Филимонович — агент Даниэля Гринспена, ну и эти, — он взглянул на эскулапов, — его сообщники?» — такой поворот сюжета могло подкинуть лишь расхулиганившееся вдохновение, понизившее оптимизм Аэроплана Леонидовича до самой низкой отметки в нынешний вечер. У любого другого человека столь разительная смена настроения могла бы привести к трещине морально-психологических устоев, возможно, и к полному их крушению, особенно, если они кристально чистые. Но устои Аэроплана Леонидовича были отлиты из того материала, из которого вначале делали людей, а потом вознамерились делать самые крепкие в мире гвозди — кто знает, быть может, по этой причине последние попали в разряд стойкого дефицита, поскольку централизованно все фонды были направлены на человеческий фактор?

В вестибюле башни рядовой генералиссимус пера неожиданно сделал несколько шагов к внимательно-задумчивому милицейскому лейтенанту и, торопясь, зашептал ему:

— Запомните меня, лейтенант! Я — Около-Бричко, если что случится — вспомните обо мне.

Увидев сопровождающих в белых халатах, лейтенант понимающе улыбнулся, с готовностью согласился:

— Непременно запомню. Будьте спокойны.

И подмигнул белым халатам.

Возле машины «скорой помощи» Аэроплан Леонидович немного поупрямился, отказываясь садиться. Василий Филимонович не стал выкручивать до боли ему руки, хватать за шиворот и сгибать в три погибели перед тем, как затолкать в машину, а бережно, как и предписывается представителям органов внутренних дел, взял клиента под локоток и сказал:

— Многоуважаемый товарищ Около-Бричко, будьте любезны, надо ехать, — и в извиняющемся стиле добавил: — Вы же пили… Пожалуйста, — Василий Филимонович, как и советовали ему медики и во избежание потрясения психики больного, продолжал деликатничать с Аэропланом Леонидовичем, в полном соответствии со своими служебными инструкциями. Да и нельзя было говорить напрямик, что Степан Лапшин отдал концы, не приходя в сознание, что в его квартире было обнаружено четыре стакана, на двух остались отпечатки пальцев хозяина, а на двух других — товарища Около-Бричко. Не мог говорить Василий Филимонович, что он давно, главным образом для установления авторства анонимок, заполучил отпечатки пальцев гражданина Около-Бричко.

Говорить же о том, как его удалось мгновенно найти на «Седьмом небе», участковому попросту было нечего: когда стало ясно, что вместе с Лапшиным древесный спирт пил Около-Бричко, Василий Филимонович спросил о нем старух, которые как всегда сидели на лавочке перед подъездом. Не видели ли они его в последние два часа?.. Да, они его видели, выходил из дому. Потом старухи загалдели, заспорили, кажется, кое-кто кое с кем тут же рассорился, причем спорили о том, что давали сегодня в Марьинском мосторге, будет ли у какой-то Акимовны пенсия шестьдесят рублей или о бесстыднице Люське, которая так и вертит задом, еще о чем-то. Однако сведения дали точнейшие: сидит он в ресторане на телебашне.

Невероятно, всевидящие и ясновидящие они что ли? Действительно, в двух с лишним километрах от дома гражданин Около-Бричко пребывал там, где ему по слухам и надлежало быть. Как же они догадались, где их сосед? Не сходя с места знать все, что вокруг происходит — вот это класс! «Спокойно, Вася, все объясняется просто, — сказал голос начальника, — это и есть связь с массами, ей не то под силу!»

— Сколько я там выпил… — настаивал на своем Аэроплан Леонидович, имея в виду фужер шампанского в «Седьмом небе», а не дозу древесного, которой он избежал старым испытанным способом: вместо спирта выпил воду и крякнул для силы впечатления.