Александр Ольшанский - Стадия серых карликов

— Уважаемые дамы и Декрет, — торжественно начал он, забыв начисто отчество уездного начальника, — сейчас мы будем первыми людьми, которым выпала честь воспользоваться новым столовым предметом. Сейчас мы отведаем вот те куски мяса, кажется, ростбиф, так называемой ножевилкой!

Как заправский фокусник Аэроплан Леонидович воскликнул «Але оп!», вынул заветный набор из внутреннего кармана пиджака. Вручал ножевилки манерно, подчеркнуто галантно, словно сам был не рядовым генералиссимусом пера, а средневековым рыцарем, преподносил не изделия Кольчугинского завода в рационализаторском исполнении Степки-рулилы, а благоухающие алые розы с выразительными капельками росы на лепестках, которые, упаси Бог, стряхнуть.

Присутствующие дамы не усмотрели во врученных предметах алых роз, лишь многозначительно переглянулись, дружно выражая сомнение в стерильности предметов. Дьявольская интуиция Аэроплана Леонидовича незамедлительно расшифровала смысл переглядываний.

— Они мыты, — поспешил заверить их новатор процесса приема пищи, хотя сам сомневался в пристрастии Степки Лапшина к чистоте, и, подозвав официанта, попросил «освежить» революционные предметы.

— А зачем вообще эти штуки? — глядя вослед удаляющемуся официанту, спросила Зайчиха.

«Живет в расистском штате, негры посуду моют и прислуживают, потому тебе, плантаторша, и невдомек», — помыслил Аэроплан Леонидович и приступил к пересказу своей заявки Куда следует, безостановочно сыпля цифрами, от которых дамы поеживались, будто на них, шурша, сыпалась ледяная крупа. Но зато Декрет Висусальевич как бы оживал, проникаясь к новатору уважением, симпатией и чувством товарищества, родства по совершенно безусловному преобразованию Вселенной.

Надо заметить: Декрет Висусальевич имел на лицевом счету преобразователя одно рукотворное море в нижнем течении Днепра, которое затопило огромное количество чернозема, и по сей день с превеликим аппетитом пожирало берега, тучнея на карте и становясь все бессмысленнее в жизни — энергии гидростанции, построенной на водохранилище, перестало хватать для откачки воды из шахт, им же подтопленных.

— Я же вас хорошо знаю, — сказал уездный начальник рядовому генералиссимусу пера как по всем статьям равному. — Ваш институт шефствует над хозяйством в наших Синяках. Верно?

— Совершенно точно.

— Именно такой человек мне нужен. Как вы!

У Декрета Висусальевича была своеобразная привычка, выпучивая глаза, сопровождать концовки предложений различных пафосными восклицаниями, и поэтому всем почему-то казалось, что он долгое время служил в кавалерии. Наверно, восклицания и выпучивания чем-то напоминали сабельные удары.

— Благодарю. Буду очень рад, — старомодно ответил Аэроплан Леонидович, отыскивая в интонации уездного начальника иронию, подвох или насмешку. Нет, интонация юмором и не пахла, она была такой же прямолинейной, как ее хозяин.

Тем временем официант принес ножевилки, и уездный начальник, зажав в руке одну из них, словно на скачках рубанул воздух и выдал многозначительный лозунг:

— Шарашенцы всегда впереди! Мы!..

Всякая многозначительность нуждается в переводе или в прояснении хотя бы некоторых ее значений. Поскольку речь Декрета Висусальевича изобиловала еще и замысловатостью, Кристина Элитовна привычно пришла на помощь, сказав Аэроплану Леонидовичу, мол, в самом деле, а почему бы ни приехать к ним в научную командировку? Должны отпустить, если Декрет Висусальевич направит просьбу откомандировать для оказания шефской помощи.

— На новом уровне — научном и организационном. Только так! — добавил супруг.

— Вообще-то у меня дел по горло, — набивал себе цену Аэроплан Леонидович. — Я не против, но мое начальство…

Конечно же, это было наглое, бесстыдное блефование.

— Это нам под силу. Нам!

— Никак не пойму, зачем вилке еще и ножичек, — вертела революционный предмет в руках Зайчиха, не решаясь испробовать его в действии.

Аэроплан Леонидович, он же и открыватель метода пользования ножевилкой, почекрыжил тонкую пластинку ростбифа и, и, не поднимая глаз, отведал кусочек.

— Какая прелесть! — воскликнула Кристина Элитовна, наконец, догадавшись, что это не обычная вилка, а еще в своем роде и нож. — Необычно, правда, Галя? Как остроумно! Какой же ты молодец, Аря!

Черт возьми, выругался новатор, ей попалась левая модель! Тем не менее, Кристина Элитовна хвалила изделие как бы вприглядку, безуспешно пытаясь выворачивать правую руку с тем, чтобы все же достать лезвием ростбиф. Аэроплан Леонидович негромко, в целях приличия, разумеется, подсказал, что предмет следовало бы взять в левую руку, поскольку ей случайно попалась модель для левшей.