Дирк Уиттенборн - Жестокие люди

Но Управление оказалось еще более зловещим, чем я представлял себе в своих кошмарах. Это касается и других душераздирающих, горестных приключений, которые выпали на мою долю. Кошмары безобиднее реальности по той простой причине, что они существуют только в вашем воображении. Никаких снимков, отпечатков пальцев и осмотров. Был там, правда, человек, который еще мог сойти за садиста-полицейского с дубинкой – это моя бабушка. Она настаивала, чтобы ее называли Нана. Так вот, она решила «составить мне компанию». Мы вместе сидели в комнате без окон, пока дедушка «помогал» маме, полицейскому и социальному работнику по имени мисс Пайл заполнить все необходимые бумаги, которые нужны были, чтобы отпустить меня под мамину ответственность.

Теперь, когда я вспоминаю свою бабушку, я понимаю, что она была довольно разумной, в принципе, шестидесяти восьмилетней женщиной, которая всем сердцем верила, что она – замечательный человек. А все потому, что на ее свадьбе присутствовала ее подруга-негритянка и потому, что она голосовала за Эдлай Стивенсона. Кроме того, Нана получила степень магистра в социологии. Она никогда не делала прическу в салоне красоты и никогда не играла в гольф в частных клубах, но зато купалась нагишом в озере на глазах у своих внуков и носила джинсы.

Так вот, на основании всех этих причин она считала себя более выдающимся человеком, чем окружающие. Разумеется, будучи таким прекрасным человеком, Нана никогда не заявляла об этом во всеуслышание, и если вы признавали ее моральное превосходство, она вполне могла отнестись к вам с участием.

Когда мы вместе вошли в темную комнату в Управлении, она для меня была всего лишь пожилой седовласой женщиной с коронками на зубах, чьи подарки были лучше дедушкиных. Мы поговорили о том о сем, съели на двоих шоколадный батончик, а потом она придвинула свой стул поближе.

– Мы же с тобой друзья, правда, Финн?

– Ну да… Мы же родственники.

– Вот именно. Поэтому я надеюсь, что своему другу, точнее, бабушке, ты расскажешь все без утайки. – Я посмотрел вниз на свои ботинки. Она, видимо, решила, что говорит очень убедительно. На самом-то деле, я просто думал о том, забрали бы у меня шнурки, если бы ее не было здесь, со мной. (В том фильме, о котором я рассказывал, один парень повесился на своих шнурках). – Обещаю тебе, что никто не узнает о том, что ты мне рассказал. – Мне было прекрасно известно, что она врет, поэтому мне не было стыдно за то, что я собирался ее одурачить.

– Знаю, бабушка.

– Вот и хорошо! – Она обняла меня и поцеловала в щеку. От нее пахло крекерами, сыром и духами «Шанель №5».

– Так скажи мне, Финн, для кого ты покупал… это? – Нана боялась произнести слово «кокаин».

– Для себя. – В каком-то смысле, это была правда.

– Но ты же сказал полицейскому, что…

– Я наврал, бабушка. Он же полицейский. Мне нужно было придумать хоть что-то, чтобы он меня отпустил.

– Может, ты думаешь, что этому человеку будет лучше оттого, что ты берешь его вину на себя? – Мне не очень понравилось то, как она сказала «этому человеку».

– Ничью вину я на себя не беру. – Нана приподняла мое лицо и заставила посмотреть ей в глаза. – Ты думаешь, что мы с дедушкой вообще уже ничего не соображаем? – Мне стало ясно, что ей все известно.

– Да нет. – Меня тошнило, и я был напуган тем, как много мне приходится врать. Я ужасно устал. Мне казалось, я копаю какую-то траншею, из которой мне потом придется долго выбираться. В конце концов, это проблемы моей мамы, а не мои. Мне вспомнилась скрипящая кровать, потом этот чертов англичанин со своим вазелином, и когда Нана взяла меня за руку, я уже готов был рассказать ей все.

– Скажи мне правду, и я куплю тебе билет, чтобы ты мог повидаться с отцом. Это твой последний шанс. – Если бы не этот торжествующий тон, если бы не ее уверенность в том, что она меня раскусила – хотя, вообще-то, она меня и впрямь раскусила – нет никакого сомнения в том, что я сказал бы ей то, что она так жаждала услышать.

– Представляешь, яномамо думают, что ведьмы прячут волшебные палочки у себя между ног.

– Ты такой же сумасшедший, как твоя мать. – Серые глаза бабушки затуманились от слез. Она посмотрела на меня так, как, бывало, смотрела на свою дочь.

– Зря ты думаешь, что таким образом помогаешь своей матери или себе. – Тут дверь открылась. На пороге стояла мисс Пайл, а за ней – мама, полицейский и дедушка. Мама двумя руками крепко держала документы о моем освобождении. Выглядела она не лучшим образом. Девушка напомнила маме, что теперь мы должны появляться в суде по делам несовершеннолетних каждые три недели. Полицейский предупредил меня, что если меня еще раз поймают, когда я буду покупать наркотики, он сделает все, что от него зависит, чтобы меня отправили в колонию для несовершеннолетних. Я пожал ему руку и поблагодарил, как будто, арестовав меня, он совершил большое благодеяние.