Дирк Уиттенборн - Жестокие люди

– Знаешь, в Колорадо открылся новый лагерь для детей. Он называется «Маленькие странники». Довольно модное заведение. – Как же, как же. Родители Пейдж сослали ее туда прошлым летом. На праздник Труда всем воспитанникам этого лагеря выдали крючок для ловли рыбы, пластиковый пакет для мусора и три спички. Этого должно было хватить, чтобы выжить в течение двух праздничных дней. Пейдж называла это заведение «гулагом для богатеньких детей». Один из воспитателей заразил ее герпесом.

– Строгая дисциплина ему не повредит. У него появится чувство собственного достоинства, которое поможет ему противостоять влиянию друзей. И у тебя появится больше времени для себя самой.

– А это дорого – послать его туда?

– Если ты решишься сделать это, я сам заплачу за его путевку.

– Нет, я не могу позволить тебе сделать это для меня.

– Я сделаю это ради нас. – Что ж, этого мне было достаточно, чтобы принять решение.

Я прятался в лесу, пока Леффлер не проехал по дорожке на своем автомобиле. На лице у него была довольная и хитрая усмешка, словно у кота, который съел канарейку. Точнее, в данном случае, трахнул. Я подождал еще пять минут, потом вытащил из-за куста сирени розовый чемодан и вошел в дом, изображая возбуждение и беспокойство.

– Мам, ты не поверишь! Тут такое было!

– Почему ты не в Ист-Гемптоне? – Одеться она успела, но я заметил, что в руке она сжимала обертку от презерватива, но сделал вид, что не вижу этого это дает мне тактическое преимущество.

– Когда мы уже почти долетели, вдруг позвонили из больницы. Что-то случилось с мистером Лэнгли. Самолет развернули, и мы полетели обратно. Гейтс повез их в больницу, а меня штурман подбросил. Слушай, у нас есть чем перекусить? Умираю от голода. – Мне показалось, что последняя фраза сделала мою речь особенно убедительной. Голод всегда представляется нам самым невинным побудительным мотивом.

– Случилось что-то серьезное?

– Видимо, да. Миссис Лэнгли сказала, что они звонили доктору Леффлеру, но никто не знал, где его можно найти. – Мама смутилась.

– Что ж, я думаю, мы должны серьезно поговорить. Прямо сейчас.

Я налил себе стакан молока и откусил кусочек шоколадного печенья.

– Что за человек этот Леффлер?

– Поговорим об этом потом. А сейчас я о другом хочу сказать.

– Ну, если дело в том, что ты случайно встретилась с ним, – перебил я ее, – и он сказал тебе что-то обо мне… В общем, я видел его недавно в клубе и он очень странно посмотрел на меня. Наверное, потому, что у меня в руке был бокал с пивом. Это Джордж Уэстовер попросил меня подержать его. Он никак не мог подкурить сигарету, потому что стоял на ветру.

– Кто такой Джордж Уэстовер?

– Лысый парень, который заправляет в «Морган Стенли».

– И что же, доктор Леффлер как-то странно посмотрел на тебя?

– Да, на всех бросал косые взгляды. Наверное, это потому, что у него были проблемы с алкоголем, и ему, конечно, было тяжело видеть, как люди напиваются прямо посреди дня. Мне самому было неприятно на это смотреть, сказать по правде.

– У доктора Леффлера нет никаких проблем с алкоголем.

– Нет, сейчас нет. Но ведь все знают, что он ходит на собрания Общества анонимных алкоголиков, и, как ты сама говорила, в этом нет ничего постыдного это просто болезнь и все такое… Он же все-таки врач, поэтому здорово, что он – я чуть не сказал «сумел исправиться и начал вести себя намного лучше», но вовремя сдержался, – ну, перестал пить до того, как у него возникли серьезные проблемы.

Мама смотрела на меня так, будто любовалась на свое отражение в зеркале. Она видела только то, что хотела видеть. Потом обняла меня.

– Позвони Майе, узнай, как там ее отец.

А я уже и забыл о том, с чего начался наш разговор.

– А что, если он умер?

– Тогда ей потребуется дружеская поддержка.

Мне она точно потребуется.

Я позвонил ей домой. Долго ждал, слушая длинные гудки. Потом трубку взяла служанка. Она ничего не знала о том, как чувствует себя мистер Лэнгли, но обещала передать Майе, что я звонил. Мама пыталась вязаться с Осборном, но все, что ей мог сообщить дворецкий Герберт, это то, что он находится в больнице, вместе с остальными. Я не смог удержаться:

– Может, стоит позвонить Леффлеру? Наверняка ему что-то известно.

– Тебе он нравится?

– По-моему, он отличный парень.

Я был уверен, что выиграл этот раунд, пока мама не сказала:

– Ты ему тоже нравишься.

Я читал где-то (или, скорее, слышал, как это говорит какой-нибудь киношный полицейский), что когда преступники, наконец, сдаются, рассказывают правду и пишут признательные показания, они засыпают после этого детским сном. У меня все наоборот. Каждый раз, когда я вдохновенно врал, или рассказывал о своих выдумках нескольким людям, чтобы спасти свою задницу, то всегда спал после этого, как бревно.