Дирк Уиттенборн - Жестокие люди

Я вышел в восьмиугольный холл с зеркальными стенами. Казалось, что я был везде, и одновременно нигде. Мама меня выследила. Поднося трубку к уху, я уже пытался придумать подходящее объяснение тому, что не нахожусь в закромах миссис Марс, готовясь поедать индейку вместе с кланом Кеннеди.

– Да что с тобой, Финн? – Такой простой вопрос. Но я меньше всего ожидал услышать его от Майи. Когда я понял, что это и вправду ее голос – такой мягкий, со знакомой хрипотцой, – мне показалось, что все мои воспоминания и чувства уставились на меня, изумленно распахнув глаза и открыв рот. Мне представилось, как в ожидании моего ответа она выпускает изо рта кольцо дыма, напоминающее нимб, и протыкает его пальцем. А рядом с ней сидит ее новый парень. Вообще, у меня довольно богатое воображение. В трубке послышался шум.

– Ты знаешь, что со мной. – Я был взбешен и счастлив одновременно.

– Это правда. Я знаю. – Она затянулась сигаретой.

– Ну, как дела в Швейцарии? – Мне довольно хорошо удавалось изображать хладнокровие. Правда, голос у меня дрожал, и к тому же я чуть не задыхался оттого, что в горле стоял огромный комок.

– Я сейчас в Нью-Йорке.

Этого я не ожидал, и некоторое время раздумывал, что сказать в ответ. Потом решил, что нужно готовиться к худшему.

– А где твой парень? – Не успел я вымолвить эти слова, как уже пожалел об этом.

– Может, ты мне скажешь?

До меня все еще не дошло.

– Что за странные шутки, Майя? Брюс сказал мне, что у тебя появился бойфренд. Могла бы написать мне хотя бы одно письмо.

– Я не получала твоих писем. И у меня нет никаких бойфрендов… если не считать тебя. – Это было именно то, что я жаждал услышать, и именно поэтому в это невозможно было поверить.

– Так зачем же Брюс…

– Финн, у меня нет ни малейшего желания говорить сейчас о Брюсе или о том, что произошло в Флейвалле, – перебила она меня.

– Но нам все-таки придется об этом поговорить.

– Если ты хочешь меня видеть, то пообещай, что не будешь задавать никаких вопросов.

– Но я хочу знать!

– Я расскажу тебе все завтра.

– Почему?

– Просто пообещай мне это.

– Ладно, обещаю.

– Поклянись.

– Хорошо, клянусь, что не буду задавать никаких вопросов. – Но уже через секунду я нарушил свое обещание:

– Да какое это имеет значение – на день раньше или на день позже?

– Если я проведу с тобой ночь, то буду чувствовать себя сильнее.

– И когда это случится?

– Выгляни в окно. – На улице все еще продолжалось праздничное шествие. Вдруг она помахала мне рукой. Майя стояла в толпе, которая окружила телефонную будку на углу Шестьдесят седьмой улицы.

Когда я повесил трубку, то заметил, что в дверном проеме стоит улыбающийся Джакомо.

– Ты что, подумал, что я пригласил тебя в Нью-Йорк ради стряпни моей мамочки? Майя позвонила мне три дня назад, и я рассказал ей, как ты выпрыгнул из окна. – Джакомо все это время делал вид, что считает мой поступок забавной шалостью. Казалось, он не понимал, что я нырнул с четвертого этажа, словно верный лебедь, только для того, чтобы свести счеты с жизнью. В общем, я не заслуживал того, чтобы у меня был такой хороший сосед.

– Я сказал ей, что тебе очень хреново. Ты не сердишься?

– Нет. – В данный момент меня обуревали самые различные чувства.

– Ты счастлив?

Мне не очень понравилось то, что она запретила мне задавать вопросы, но все-таки я ответил:

– Да. Наверное, это так называется.

– Бениссимо. Надеюсь, ты не будешь злиться на меня за то, что я съел твою таблетку экстази?

Я ушел, не прощаясь. У меня не нашлось времени на то, чтобы поблагодарить хозяйку или хотя бы взять свой чемодан.

На улице вовсю дудели волынки и маршировали пожарные. А над головами проплывала огромная надувная индейка. За полицейским кордоном в десять рядов стояли люди, и толпа чуть было не проглотила меня. Я не мог двинуться с места. Майю я тоже не видел, хотя то и дело подпрыгивал на месте, стараясь разглядеть ее. Но все было тщетно. И вдруг… Я почувствовал, как меня коснулись ее губы. Она медленно прошептала хриплым голосом: «Мне… тебя… не хватало». Никогда в жизни мне не приходилось слышать, чтобы человек говорил так уверенно. Я уже говорил, что ее шепот сводил меня с ума. А когда она поцеловала меня, я забыл и думать о том, что когда-то сердился на нее, и что вообще когда-то сердился на кого бы то ни было.

Ее губы пахли жевательной резинкой и сигаретами. Да, она ведь отрезала свою косу, и теперь ее волосы были короче моих. На левой щеке явственно проступил шрам, который раньше не было видно из-за загара. Она была одета в длинный кожаный плащ и берет. На плечах у нее болтался рюкзак. В общем, она выглядела так, будто все еще была в бегах.