Виталий Щигельский - Время воды

— Я попробую.

— Нет, Виктор, пробовать некогда, — Косберг встал, его взгляд был направлен куда-то поверх верхушек деревьев. — Они улетают.

— Кто? — спросил я.

Косберг молчал. Тогда я направил взгляд вверх и увидел черные точки птиц в сером небе.

— Пробовать больше некогда. Или они улетят, убегут, уползут отсюда все. Птицы, мозги, молодые девичьи жопы. Родина опустеет, — Косберг положил мне руку на плечо. — Проснись, Виктор. Ты наблюдаешь конец истории. Просто наблюдаешь, как будто это фильм по телевизору. А это не фильм — это реальность, и ты не простой наблюдатель, ты — участник. И я участник, только высшего ранга, поэтому я ставлю задачу. А ты выполняешь. Согласен?

— Согласен.

— Тогда начинай. Начинай не медля! — Косберг протянул мне конверт. — Здесь денежное довольствие на три банковских дня. Хватит, чтоб снять жилье у какой-нибудь пенсионерки. И еще на одежду.

— А во что мне одеться?

— Ну, Виктор, одежду джентльмен выбирает сам. А вообще, для максимального взаимодействия со средой ты должен ей максимальным образом соответствовать. То есть следует выбрать те же вещи, какие предпочитает носить среднестатистический кооператор.

— А потом?

— А потом можешь носить все, что тебе будет угодно, кроме дамских подштанников.

— Я имел в виду, что делать дальше.

— Далее следует правильно выбрать место для контроля и наблюдения. Это может быть возвышенность, может быть низменность, может быть обычный стул в рюмочной, может быть кресло премьер-министра — все зависит от того, чего ты хочешь добиться. Но ты и сам это знаешь. Ты же сам мне об этом рассказывал. Помнишь про место на складе, где ты был заметен и ничего при этом не делал?

— Помню, но не так чтобы отчетливо… — я смутился и почесал нос, то поведение теперь мне казалось преисполненным нарциссизма.

— Это ничего, Виктор. Каждый в юности немного похож на павлина, — подбодрил Косберг, уловив ход моих мыслей. — Не волнуйся, но помни: времени нет. Вернемся же к месту. В отличие от склада, где тебе суждено было быть на виду, здесь, наоборот, тебе придется быть незаметным, жадно впитывать информацию, не вмешиваясь в ход вещей. Ты должен уподобиться неодушевленной качественно сделанной вещи. Тампаксу, например. Понял?

— Это аллегория?

— В данном случае это образ.

— Образ мне понятен. Мне непонятно все остальное. Мне непонятно, что именно нужно у них узнать? Непонятно, как вы поймете, что я начал разбираться в мозгах кооператоров? И как это пойму я сам?

— С этим все просто, Виктор. Деньги! Деньги скажут все за тебя.

— Какие деньги? — я растерялся.

— Любая конвертируемая валюта, — пояснил он, как ни в чем не бывало.

— Извините меня, капитан, — я попробовал объяснить смущение. — Но я ожидал услышать о категориях нематериальных.

— Виктор, стыдно! Разве можно рассуждать в нематериальных категориях о материальных вещах? Мы с тобой материальны. И кооператоры материальны. А деньги материальнее всех нас вместе взятых. Это общий, можно сказать, единственный эквивалент в отсутствии сильного государства. Поэтому он и будет определять степень твоего понимания.

— Но…

— Молчи, Виктор, молчи. Все, что ты сейчас собираешься мне сказать, только ослабит тебя как бойца. А мне нужны бойцы. Мне не нужны тряпки. Поэтому сожми зубы и молчи, даже если дрожишь от страха. Деньги, Виктор, нужны нам, чтобы преодолеть смуту и разброд вокруг нас, чтобы вылепить из дурно пахнущей, лишенной сознания человеческой глины крепкую основу будущего государства. Когда же мы создадим сильное государство, я верну тебе эти деньги обратно. Впрочем, они тогда тебе самому станут уже не нужны. Деньги отомрут за ненадобностью… Все на этом! Ступай, Виктор, ступай! Большего я тебе объяснить не могу. Сам не знаю, только иной раз предчувствую. А предчувствие — это такая штука, что лучше в него не верить.

Я верил Косбергу безоговорочно, но некая непонятная сила не позволяла мне встать с нагретой своим же телом скамейки.

Косберг насупился:

— Не бойся. Ступай широко и свободно. Шаг твой должен быть твердым, особенно в те минуты, когда ты не уверен в себе и полон сомнений. Так включается механизм обратного действия: стремясь выглядеть уверенным, ты заставляешь других верить в твою силу, которой на самом деле у тебя нет, люди, уверовавшие в твою силу, сообщают эту уверенность обратно тебе. Вот эта походка, смотри.

Косберг встал, оправил плащ, отцентровал шляпу по линии своего длинного, чуть скошенного влево носа и пошел, по-военному четко шурша опавшими листьями. Дойдя до конца аллеи, он свернул за узловатый могучий дуб и исчез.