Виталий Щигельский - Время воды

— А при чем здесь Косберг? — решил уточнить я.

— Косберг при всем! Он распространяет порно-журналы, в том числе и у нас в институте. Он не только их продает, он еще сочиняет для них истории о каких-то космических проститутках, о водолазах, насилующих в океане медуз. Ты даже не представляешь, Виктор, сколько это приносит «бабок»! Из-за них этот человек с профессиональной боязнью берега, ум которого никогда не достигал ватерлинии, теперь считает себя бизнесменом и даже писателем!

— Не ожидал, — сказал я. — Нам казалось, что каперанг просто по-человечески глуп; оказывается, у него целый букет неврозов. Почему ему не запретят?

— Имеет право по новым законам. У него есть патент на индивидуальную частную деятельность, — развел руками Снетков. — Он платит налоги. У него даже есть «крыша», как у настоящего бизнесмена.

— Почему его не уволят? Пусть занимается любимым делом вдали от науки.

— Это возможно, но на его место никто не придет. Никто не идет в науку. Нам не платят зарплаты!

— Владимир Вениаминович, а как выживаете вы?

— Ну, — Снетков пристыжено кашлянул, — у меня ТОО. Называется сокращенно: «Снеток», — и, заметив, что я растерялся, пояснил: — «Товарищество с Ограниченной Ответственностью». Это новое понятие, Виктор. Не подумай, я не торгую порно-журналами, как капитан. Я занимаюсь всем понемногу. Немного нефтепродуктами, немного цементом, немного дамским бельем. Любой объем от вагона. У меня есть деловые связи в странах бывшего соцлагеря, так что я провожу международные сделки, организую поставки, в том числе водным путем, например, «СИФ Слынчев Бряг — СИФ Ленинград». Это бизнес. Вижу, я тебя загрузил, Виктор. Давай помолчим. На, кури, это настоящее «Мальборо».

Снетков закурил сам и протянул сигареты и зажигалку мне.

ТОО? Чтобы осознать сокровенный смысл сказанного, я пошел по цепочке от слова к слову. Для начала я взялся за слово «товарищество» и представил своих товарищей, сидящих за круглым столом: их оказалось неприлично много, они выпивали, закусывали и несли всякую чушь. Слово «ограниченный», а также количество еды и спиртного на столе наводили на мысль, что у товарищей недостаточное количество собственных средств, дабы расплатиться. В свою очередь, сочетание «ограниченности» и «ответственности» предполагало, что расплачиваться никто не собирается.

— Владимир Вениаминович, — я решил показать компетентность в вопросе, — ТОО предоставляет неограниченные возможности без обязательств?

— В некотором безусловном смысле, — кивнул профессор, но тут же поправился: — В смысле обязательств по отношению к государственным органам. Государству сейчас, видишь ли, не до этого… Но, к сожалению, есть негосударственные органы, которые… — тут Снетков замолчал и с опаской посмотрел на улицу сквозь стекло: — Они присвоили надзорные и карательные функции за экономической деятельностью. Люди, мягко говоря, безграмотные, объяснений не понимают, аргументов не признают, называют себя мало-охтинскими. Они, в самом деле, невелики ростом, но многочисленны, наглы, накачены батареями и нигде не работают. Могут ударить по лицу пожилого человека просто так, ради шутки. Впрочем, могут и не такое. Вы не представляете, что они однажды сделали с Косбергом…

В глазах профессора промелькнул неподдельный ужас, толстые линзы блеснули, неприлично увеличив скупую мужскую слезу.

— Вы приняли меня за одного из них? — догадался я.

— Извините, конечно, Виктор, но у вас после армии выражение лица изменилось, так что грешным делом подумал… Они требуют с меня сумму, которую я не могу заплатить. Сумма достаточно велика и, между прочим, в валюте.

— В валюте? — присвистнул я. — Да ведь это статья!

— Да нет, никого это теперь не интересует, — Снетков снял очки и протер глаза. — Даже милицию. Я на Барбоса заявление написал. Ну и что? Пришел участковый, выпил со мной водки и ушел через час. Потом пришли они и сказали, что за эту «заяву» я теперь им должен в два раза больше.

— Сколько же? — я начинал подозревать, что Владимир Вениаминович делится подробностями неспроста, и без разрешения потянул сигарету из профессорской пачки.

— Двадцать пять тысяч. Разумеется, долларов, — Снетков искривил рот, видимо, продолжать ему было непросто. — Виктор, в армии ты возмужал, стал воином, гренадером…

Это была самая настоящая лесть, но я продолжал слушать.

— Ты сейчас на них похож, только крупнее, тебе бы еще спортивный костюм и цепочку. Ты мог бы быть у этих низкорослых мало-охтинских не просто гопником, а звеньевым, то есть командиром небольшой группы. Виктор, ты не мог бы мне немного помочь?