Николай Шипилов - Мы — из дурдома

Какая чистая детская любознательность! На заднем плане человек, похожий на Хавьера Болану-Блю, от почтения трепетал невинными с виду ляжками. Он думал: «Это еще не конец!»

— А влада у США є проукраїнською! — с адвокатскими вывертами нес свою горькую чашу лжи Гузий. — Ви ж бачите як справно американці усе роблять за наказам Ющенка: наказав Ющенко — дали гроші, наказав Ющенко — зняли поправку того Віника, наказав Ющенко — оголосили україну країною з ринковою економікою! Наказав Ющенко — до СОТ приймають, наказав Ющенко — до НАТО приймають, накаже Ющенко — до України цілою країною приєднаються! Що скаже Ющенко, те й роблять! Тому не перевертайте усе, москалі проклятущi, з ніг на голову!

Если послушать выступление пана Гузия внимательно, то получается, что благополучие украинца напрямую зависит от степени ненависти ко всему русскому.

— Покажите мне на карте государство русских! Покажите русские владения, типа Татарстана, Башкортостана, ну, хоть типа Ямало-Ненецкий АО [18] Автономная область, но не Акционерное общество. либо Еврейской АО! Покажите его, я буду очень вам признателен!.. Я тут что-то искал типа Русская АО — ничего не нашел! — отрабатывал бабло Гузий. — Нет такого государства!.. Так чем же они нам так д о роги, эти неведомые инопланетяне?..

А еще он поведал электорату о том, как в Николаевской области в него за такие слова кинули арбузом, но не попали. Кинули потому, что люди в своей массе — скоты. Если он, Гузий, кинет кое-что кое-куда, то кое-кому мало не покажется. Но:

— Если нас кинут — собирайтесь все здесь! Мы победим! Каждый день вам будут подвозить пять тонн овсянки и десять тысяч буханок хлеба!.. — выговаривал он четко, как пишмашинка.

Но как только оратор очеловечился и перевел дух, над площадью прозвучал звонкий голос юродивого ясновидящего по кличке Одноглазый Мао:

— Америка — логово Сатаны! Скоро раздастся с неба: воздайте этой великой блуднице, развратнице сатанинской, как и она творила вам, и вдвое воздайте ей по делам ее! [19] Отк. 18, 6. И будет сожжена огнем Гнева Божиего, ибо силен Господь Бог, судящий ее! [20] Отк. 18, 8.

Братки споро кинулись на Мао, но он продолжал возглашать, указывая корявым перстом на рябого Гузия:

— Это же Кучма! Это не Гузий никакой — это Кучма, комендант всея Украины! Стреляйте в него, в колено Даново! Во власти — аморальные люди-и-и! Трупы!

И тут же братки его повалили, стали валять ногами, влили ему в бородатый рот шотландского скотча. А чтоб непьющий Мао не попросил закуси, они заклеили этот рот ровной полоской польского скотча. Для надежности спеленали деда семидесятисантиметровыми, но фальшивыми избирательными бюллетенями.

Краем единственного глаза ясновидящий Мао увидел, как набрякли тяжестью тела многих из лежащих пред ним. Видел он и то, как вожделенно при этом глотает слюну братва, как носятся меж рядов радостные «вазелинщики» с ведрами и разноцветные шуты с пестрыми флажками. Люди с подиума скоро демократизируют их по-американски до полного «фарша».

Тогда из черной непонятной толпы одетых еще и не поваленных еще людей раздались грозные выкрики:

— Гузий, двуликий анус! Донецкие идут!

— С хоругвами!

— Гузий — пидор! Зарядить ему в башню бутылкой!

— Прокатимо померанчiву проститутку на выборах!

«Где культура? Придурки! А придурки на морозе — это от сытости желудка и неразвитости мозгов… — печально, как демон — дух изгнанья, мнил Гузий по-русски. — Пусть эти чудаки сами себя оккупируют. Главное, чтобы все было добровольно, как самообслуживание… Нет, это не мой народ, это не моя нация, ногой бы ее да по копчику!..»

Он еще не знал, что все произойдет с точностью «до наоборот». Он знать не хотел, что ритуальное стремление отделить себя от других свидетельством о патриотизме и порядочности подпадает в категорию клинической медицины.

В этот момент одна девочка положила перед ним лист бумаги, на котором было нацарапано: « Чисто конкретно кончай базарить!!! Пульну!!! »

«Без единой запятой!» — пан Гузий съежился, скомкал тремя пустыми фразами речь и, стараясь прямо держать спину, удалился со сцены. Большие деньги любят тишину.

Но этого его афронта никто уже не заметил. А пан Гузий не заметил, что времена оборвались, и внезапно, и грозно наступила человеческая история. Все труднее и труднее становилось брехать на ее караван, все более дырявым делалось куцее одеяло лжи, которым он прикрывал свое дряблое убожество.