Александр Кабаков - Маршрутка

Друг, Коля Профосов, находится тут же со своим пивом. Прежде являлся Профосов Николай Петрович работником правоохранительных органов, конкретно инспектором ГАИ (ГИБДД), стоял в звании старшего лейтенанта и в светящейся лунно-молочным светом амуниции на важнейшей правительственной трассе. Среди товарищей пользовался, когда надо, заслуженным авторитетом, с рядовых водителей лишнего не брал, управлявшим спецтранспортом вовремя отдавал офицерскую честь — словом, шло все путем.

Как вдруг произошел с инспектором Профосовым странный и необъяснимый случай.

Вообще-то с инспекторами дорожного движения нередко происходят разные случаи. То вдруг ограбят какого-нибудь бедолагу, у которого и всей-то зарплаты тысяч шесть выходит чистыми, а эти суки выгребут из карманов две штуки американских, тысяч пятнадцать с небольшим отечественных и ключи от новенькой «вектры», только что купленной, — носил при себе человек все нажитое и последнего лишился… Другой не успеет выпить с холоду после дежурства в ближнем дружественном баре буквально одну рюмку, как привяжутся к нему какие-то отморозки, и придется ему применить табельное на поражение в связи с создавшейся угрозой жизни, а прокурору потом иди доказывай… Третий вообще погорит чисто на беспределе — тормознет помощника депутата, а тот спьянуто бейсбольной битой прямо по высокой фуражке, суд же признает, что помощник — совершенно, конечно, трезвый — действовал в пределах обороны себя, поскольку принял инспектора в форме и при жезле за обычного бандита, и хорошо еще, если после этого пострадавшему хранителю безопасности дорожного движения больничный оплатят…

В общем, чего только не бывает. Но с Колей Профосовым, мало пьющим, сильно любящим семью из жены и двух дочек и вообще нормальным мужиком, случай произошел, из ряда выходящий вообще вон: на особо охраняемой трассе он увидал полную машину мертвецов.

Именно так, вы не ошиблись: мертвые люди промчались мимо старшего лейтенанта Профосова, мертвый человек сидел за рулем старенького «пассата»-сарая, и, словно для того, чтобы окончательно Колю свести с ума, один из подлых покойников, пролетая мимо, зафигачил в офицера своим черепом! А? Короче, чума. Тогда по всей Москве про эту машину народ говорил, многие от нее пострадали. Некоторые считали, что это чеченов дело, другие — что обычные разборки идут между пацанами, но, конечно, терпеть на ответственном направлении такого сотрудника, который призраков видит, начальство не стало. Хотя, ведь если по-честному, где ж еще и ездить жмурам, как не по Рублевке? Однако по-честному никто у нас не судит, довели страну. Так что Николая по нервам комиссовали, и пошел он в «Три богатыря М», где собрались, как водится, сплошь бывшие погоны, там и подружился с Игорем. А когда у того в голове тоже сделалась беда, очень стал ему сочувствовать, по себе знал, каково это — ходить в дураках со справкой. И теперь время от времени работник частного охранного предприятия Николай Профосов и временно неработающий москвич Игорь Капец встречаются, пьют — молча или беседуя о современности — пиво и опять расстаются надолго. Но перед прощальным рукопожатием Коля обязательно засовывает в карман Игоревых штанов сотни три, а то и пятихатничек. Игорь от этого тихо вздыхает и кивает неопределенно, куда-то в сторону, а сам благотворящий тоже в сторону неразборчиво говорит «отдашь, как будут». На том и расходятся, условившись, что Игорь обязательно позвонит.

Да, грустно. А что поделаешь? Жизнь идет, не разбирая дороги. Как ломанулась она напрямик лет пятнадцать назад, так и шпарит, только трещат кости тех, кто зазевался, кто тормозит, кто скорость не держит. Сидишь вот так, сочиняешь небылицы… Вроде бы все правильно придумал — и факты, и соответствующие им измышления. Слова все извлек откуда следует, из неприкосновенного запаса, остававшегося без всякого применения еще с культурных древних времен. Крышка не вздулась, вроде бы не припахивает — свежее все, запылилось только. Чувства натуральные, натуральней не бывает, того и гляди, сам слезу сронишь… В общем, стараешься. А жизнь-то сзади подкрадется да как даст по плеши — эй, ты, чайник, кончай электричество тратить, выключай свою японскую машину да иди полезным чем-нибудь займись! Кому они нужны, твои буквы? Откинешься уж скоро, а все придуриваешься. Хрен тебе, а не бессмертие, понял? И критики, хоть и сами такие же шибанутые, правы: не дано. Завязывай.