Бернар Вербер - Рай на заказ

— Хорошо. Допустим, авторы на самом деле собирают анекдоты, как фрукты с деревьев. Они собирают их и приносят тебе в мешках. А ты делаешь из них варенье. И вот на баночке появляется этикетка «приготовлено Тристаном». Твой талант заключается в том, чтобы приготовить и подать это чертово варенье так, как это можешь только ты. Именно потому люди любят его. И покупают. Не стоит себя недооценивать.

Юморист ударил кулаком по туалетному столику:

— Недооценивать? Ну нет! Я ясно вижу, как на самом деле обстоят дела в этом мире мишуры и уловок. Некоторые анекдоты — «варенье» сами по себе, с самого начала. Я ничего не «готовлю» из них! Придумать что-то новое требует умения, уж я в этом кое-что понимаю. Где-то обязательно должен быть некий человек, который придумал все эти сюжеты, ситуации, персонажей.

— Да, как в фокусах.

— Совершенно верно! Но на фокусы распространяется авторское право. Изобретатели того или иного трюка известны, и, как правило, это очень богатые люди. Анекдоты же бесплатны и анонимны. Имя создателя этих маленьких сокровищ никому не известно. Почему? И этого тоже никто не знает. Я чувствую себя… вором.

Тристан схватил банку с кремом для снятия грима и густо намазал лицо. Продюсер машинально протянул ему салфетки. Он сосредоточенно обдумывал ответ.

— Часто анекдоты… просто появляются. Сами. Как пар превращается в снежинки, а те, если их слепить вместе, в конце концов образуют большой белый шар. Никто не старается сочинить анекдот. Никто не изобретает снег или шар. Это выходит само собой, понимаешь? Просто носится в воздухе. Это… явление природы!

— Анекдот про телеведущего — явление природы? Там есть персонажи, место действия, завязка, неожиданные ходы, замечательная концовка. Эта история принесла мне самый большой успех — и ты называешь ее явлением природы?

— Но это же ты…

— Прошу тебя, хватит. Не надо пустых фраз. Не надо лгать. Нет, Джимми, этот анекдот сочинил не я и не мои авторы. Мы его у кого-то украли. И то, что его создатель неизвестен, вовсе нас не оправдывает. Автор анекдота про телеведущего — гений. Никто из тех, кто работает на меня, не в состоянии написать такую сильную, сложную и стремительно развивающуюся репризу. Этот анекдот — само совершенство. Он точен, как механизм хороших часов, в нем все на своем месте. Ни убавить, ни прибавить. Это идеальная конструкция. И я хочу знать, кто ее создал.

Жан-Мишель Петросян чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Он не знал, что говорить, а его собеседник не унимался:

— Если говорить о фруктах, из которых делают варенье, то за них я должен поблагодарить садовые деревья. Но кого благодарить за анекдоты, принесшие мне славу? Кого, Джимми? КОГО?!

Из зрительного зала «Олимпия» еще доносился гул. Публика кричала: «Еще! Eще!»

Продюсер достал мобильный телефон и мрачно сказал в трубку:

— Алло, Фред? Ты можешь поработать с залом? Тристан больше не выйдет.

Тристан Маньяр торжествующе ткнул пальцем в своего импресарио:

— Я ухожу в отпуск на год. И все свое время я посвящу одному-единетвенному делу — я должен узнать, откуда берутся анекдоты. И поверь мне, Джимми, я не вернусь на сцену до тех пор, пока не найду ответа, который меня устроит.

— Завтра вечером у тебя еще одно представление в «Олимпии». Напоминаю, если ты забыл. Не исключено, что в зале будет сам президент республики. Представляешь? Президент!

— Мне плевать.

— Но билеты уже проданы. Ты связан контрактом, старик. У тебя нет выбора.

— Чихать я хотел на твой контракт.

Тристан Маньяр сорвался с места, наскоро стер с лица остатки грима и кинулся вон из уборной, захлопнув дверь перед самым носом импресарио. Он отпихнул оператора, попытавшегося возобновить съемку, пробился сквозь возникшую на его пути группу поклонников и оттолкнул журналиста, надеявшегося получить интервью. На улице его поджидала еще одна толпа почитателей, напиравшая на заграждения и скандировавшая: «Три-стан! Три-стан!»

Он вскочил на мотоцикл и остановился, только когда оказался на каком-то пустыре. Там он разложил на земле свой сценический костюм и поджег его зажигалкой, чтобы избавиться от соблазна возобновить выступления. Он долго смотрел на языки пламени, поднимавшиеся к небу. Подобно фениксу, потерявшему веру в себя, он задавался вопросом: удастся ли ему когда-нибудь возродиться из пепла?

Перед ним была только плотная завеса черного дыма.

Представление в «Олимпии» оказалось последним появлением комика на публике.