Трейси Шевалье - Новенький

Подошел мистер Брабант.

– Ступайте строиться, все, – скомандовал он, его авторитет был настолько непререкаем, что чары рассеялись и школьники пришли в движение.

– А ты останься, – обратился он к Оу, когда тот направился было вслед за всеми в сторону школы. – Что ты сделал, Осей?

Оу молчал.

– Он ничего не сделал, – ответила Ди. – Просто я… я бежала к нему, запнулась и упала, вот и все.

– Ди, это же не… – открыла рот Мими.

– Оу не виноват. Он хотел подхватить меня.

– Это правда? – Мистер Брабант приподнял брови.

– Правда. Я такая неловкая. Вы же знаете, до чего я неловкая.

– Если бы ты споткнулась на бегу, ты бы упала лицом вперед, не так ли? А ты упала на спину. Мы же изучали инерцию на уроках физики.

– Но я на самом деле споткнулась, – настаивала Ди, пытаясь встать на ноги. – Я чувствую себя нормально. Правда.

Она по-прежнему не смотрела на Осея.

Мистер Брабант и мисс Лоуд переглянулись.

– Хорошо, – сказал мистер Брабант. – Ступай в медкабинет, пусть медсестра тебя осмотрит и приложит лед к месту ушиба. Ты, Мими, пойдешь с ней. Поможешь ей. И приведи в порядок ей волосы. А то ее мама будет сердиться.

Осей упорно смотрел под ноги, он даже не взглянул девочкам вслед, когда они шли. Он не смел поднять глаза. От того, что Ди стала его выгораживать, настроение у него не улучшилось, а только ухудшилось. Гнев не рассеялся, а спрессовался в комок и комом стоял в горле. Но теперь Осей злился не столько на нее, сколько на себя. Он толкнул девочку. Это недопустимо. Его мама придет в ужас, она даже не будет кричать и плакать, она просто отвернется от него. Даже Сиси, несмотря на свой праведный гнев против белых, осудит поступок Осея.

Он чувствовал, как две пары учительских глаз смотрят на него, пока он стоит с опущенной головой и ожидает приговора.

– Мне приходилось иметь дело с такими, как ты. Ты, парень, намерен стать источником проблем для этой школы? – негромко сказал мистер Брабант.

– Нет, сэр. – Его рот произнес эти слова, повинуясь рефлексу.

– Имей в виду, в нашей школе такое поведение не одобряется.

– Да, сэр.

– Тебе повезло, попалась девочка, которая так хорошо относится к тебе, что готова врать ради твоего спасения. Бог только знает, почему.

Осей разглядывал асфальт – причину многих разбитых коленок. Осей не понимал, почему школьные дворы не засаживают травой, она куда более безобидная.

– Я и не ожидал ничего другого от чер… – Мистер Брабант взглянул на мисс Лоуд. – От тебя. Так что я не слишком удивляюсь. Но если сегодня еще что-нибудь произойдет, а ты просто окажешься поблизости… Директор тебя исключит, даже если хорошая девочка встанет на твою защиту. Ты меня понял?

Осей сжал челюсти так сильно, что подумал – зубы хрустнут, и через мгновение кивнул.

– Так. – Мистер Брабант повысил голос. – А вы все, чего рты поразевали? Почему не строитесь? Шагом марш в строй! Я считаю до десяти, если не построитесь – приму дисциплинарные меры!

Ученики поспешили к школе, учителя шли неспешно. Осей плелся за ними по пятам, бежать впереди, чтобы встать в строй, было так унизительно, что он не вынес бы этого, пусть лучше накажут.

– Ричард, я… – Мисс Лоуд запнулась.

– Чего еще? – рявкнул мистер Брабант, словно обращался к ученику. – Простите, Диана. Что вы хотели сказать?

– Ну, я… я думаю, может, мы были слишком суровы с ним.

– Суровы? Он сбил девочку с ног!

– Да, но… ему ведь очень нелегко, он совсем один в школе…

– Жизнь вообще дело нелегкое. А ему, если уж на то пошло, все достанется даже слишком легко. Когда вырастет, он благодаря позитивным действиям [34]сразу получит хорошую работу. Хорошую работу, которая могла бы достаться человеку более квалифицированному.

– А может, это случилось из-за… Впрочем, не важно. – Мисс Лоуд вздохнула. – Боже, какой ужасный день сегодня! Сначала Каспер, теперь это. Может, они съели чего-нибудь за обедом?

– Вы сами знаете, в чем причина, – мрачно ответил мистер Брабант. – Эта школа не готова принять чернокожего ученика.

– Боюсь, что так.

– И день еще не закончился. Вы знаете поговорку: беда не приходит одна.

Головная боль прошла без следа, и действительность предстала перед Мими отчетливо, как в фокусе. Словно она приложила к глазам бинокль и крутила, крутила колесико, пока не настроила резкость, и теперь ясно видела то, что раньше расплывалось в тумане.

Может, это потому, что Иэн оставил ее в покое. После того понедельничного утра, когда возле флагштока она согласилась встречаться с ним, Мими ощущала над собой постоянный контроль, который душил ее, как тяжелое одеяло, придавившее сверху.