Артур Кангин - Запах денег

На одном из обеденных перерывов глава фирмы вице-адмирал Канарейкин, Сергей Семенович, застал Анфису за прелюбопытным занятием. Сотрудница ладошкой вылавливала в аквариуме золотых рыбок и, смачно щелкая зубами, прямо перед боссовским кабинетом, живьем поедала.

— Анфиса Павловна, — побагровел патрон, — с вами всё в порядке?

— В порядке, — потупилась девушка, на ее носу отчетливо проступили веснушки.

— А безобразничаете?!

— Вдруг вспомнила передачу “Последний герой”.

— Про необитаемый остров?

— Да! Там участники всё поедали заживо.

— Вы не на необитаемом острове! — шеф оттер клетчатым платком вспотевший лоб. — Еще раз такое увижу, и вы уволены. Да, рыбок возместите за собственный счет. Немедля!

Анфиса прикупила на птичьем рынке рыбок еще краше прежних и теперь, когда властно превращалась в живую антенну, максимально старалась себя сдерживать. Особенно на работе.

В опасные для себя мгновения девушка научилась колоть себя булавкой, яростно теребила мочку уха, до крови прикусывала язык.

Но однажды и это ее не спасло… В Большом театре!

Там она оказалась со своим воздыхателем, морским инженером, капитан-лейтенантом Петром Красильниковым.

В тот день давали модернизированную постановку “Лебединого озера”. Лебеди были в джинсовых юбочках. Черти и прочая нечисть — в черной коже.

И вот в самый ответственный момент постановки, когда человеко-птицы меланхолично умирали, Анфиса поймала волну “Золотого граммофона”. И какую? Финальную! Когда каждая песня решала со щитом или на щите.

Анфиса поднялась в ложе, горделиво развела плечи и с русским озорным завыванием повела:

— Ты скажи, ты скажи, ты скажи чё те надо! Может, дам… А может, ни-ни!

Сценически конвульсирующие лебеди мгновенно ожили и деликатно одергивали мини-юбочки.

Оркестр взвизгнув кларнетом и бухнув басовым барабаном, захлебнулся.

Петр Красильников тянул Анфису за руку, прерывистым шепотом умолял замолчать и сесть.

Но куда там! Телевизионная волна была устойчива и сильна. А внезапная прима оказалась в ударе.

Петр Красильников, видимо, не удержался и рассказал о досадном казусе на работе.

Сослуживцы шарахались от Анфисы как от прокаженной.

На юбилеи, дни рождения и прочие торжества теперь ее категорически не приглашали.

Мало ли она еще какую поганку загнет?!

Анфиса осунулась, постарела, приобрела нервическую привычку кусать ногти.

Вице-адмирал Канарейкин как-то поймал ее на выходе из конторы, нежно взял за руку:

— Голубушка, вам пора отдохнуть. Есть горящая путевка. В южный нервно-психиатрический санаторий. Целебные грязи, пиявки, то да сё. Я вам настоятельно советую, поезжайте.

И она поехала.

Сочи ее порадовал знойным июлем, верхушкой лета. В воздухе сладостно плыл аромат красных роз и ядреного секса.

В Ботаническом саду Анфиса подошла к старику шарманщику с пляшущей обезьянкой.

Макака в колпаке с бубенчиком, отплясав свой менуэт, вытащила Анфисе записку с гаданием.

“Готовьтесь к амурному чуду” — начертано было в ней стремительным почерком.

Ах, если бы… Все-таки уже двадцать пять лет.

В приморском городке Анфиса совершенно перестала улавливать проклятущие телевизионные волны. И чувствовала себя окрылено.

Кавалера она подцепила в роскошном ресторане гостиницы “Жемчужина”.

Седовласый лев! Фигура! Ведущий политик могущественной российской партии!

Настораживало только одно. Живет он в Москве, а, значит, каким-то боком, может вызнать о злоключениях Анфисы.

Об этом не хотелось думать. Москва так далеко.

Вместе с Леопольдом Брусникиным Анфиса покаталась в лазурной бухте под алыми парусами, вкусила в японском ресторанчике “Путь война” морских ежей, посетила женский, а затем и мужской стриптизы.

Наверное, это и называют счастьем.

— В тебе чувствуется какое-то подспудное напряжение, — иногда говорил Леопольд Иванович.

— Ну, что ты?!

— Ты разведена? Нет… Недавно делала аборт? Вот как… Или роковая любовь?

— Есть маленькая проблемка. Ты не поверишь.

— Расскажи, солнышко!

И она рассказала.

После исповеди Леопольд Иванович поправил ее рыжую челку, поцеловал в высокий лоб:

— Знаешь, юмор меня заводит. Пойдем поскорее в мой номер.

В тот день с Леопольдом на пляже было особенно хорошо.

Небо источало жаркое золото, по ряби моря резвились солнечные зайцы, ветерок доносил аппетитный, слоистый запашок чебуреков и шашлыков.