Кейт Аткинсон - Витающие в облаках

Антея все время остро переживала из-за самых обыденных дел вроде посещения лекций, обнаруженных в доме пауков, покупки линованной бумаги с полями для конспектов. Лично я думаю, что читать о подробностях чужого быта — так же нудно, как слушать рассказы о чужих снах: «…а потом автопогрузчик превратился в огромную рыжую белку, и она раздавила голову моего отца, как орех…» [33] Перекликается с известной фразой А. Ахматовой (процитированной, например, в воспоминаниях А. Наймана): «Нет ничего скучнее чужого блуда и чужих снов». Чрезвычайно интересно для самого сновидца, но утомительно для постороннего слушателя.

Сам Арчи, конечно, писал роман и раззвонил об этом всем. Его экспериментальный эпический труд уже достиг объема в семьсот страниц. По слухам (своими глазами роман, кажется, не видел никто), он представлял собой пронизанный ангстом [34] Angst (нем.) — страх. запутанный лабиринт прозы, описывающий метафизический штурм-унд-дранг [35] Sturm und Drang (нем.) — буря и натиск. Также название литературного движения XVIII века в Германии. авторского «я» [36] Angst (нем.) — страх. В философской литературе обычно употребляется в значении экзистенциальной тревоги, неопределенного страха перед существованием. . Назывался роман «Расширение призмы Дж.».

— …метод, который можно считать эмблематичным в отношении эссенциальной произвольности всех лингвистических десигнатов…

Оливия вежливо подавила зевок. Светловолосая, высокая и гибкая дочь врача из Эдинбурга, она окончила школу Святого Георгия для девочек. Способная и методичная студентка, Оливия каждый вечер переписывала свои конспекты и подчеркивала все важное чернилами трех разных цветов. Она явно была не на месте в Университете Данди — ей следовало пойти в Сент-Эндрюсский университет, Уорикский или даже Университет Восточной Англии, но во время единых государственных экзаменов с ней приключилось «что-то вроде нервного срыва», и в результате она сдала на одни «E» вместо «A» [37] То есть попала в процентную группу, хуже которой экзамен сдали только 30 % всех экзаменуемых. Оценки на государственных экзаменах в Британии в описываемую эпоху выставлялись следующим образом: экзаменуемые, результаты которых относились к 10 % лучших, получали «A», следующие 15 % — «B», следующие 10 % — «C», следующие 15 % — «D», следующие 20 % — «E», следующие 20 % — «O» (удовлетворительный уровень), и, наконец, 10 % экзаменуемых, показавших самые худшие результаты, считались несдавшими. В 1980-х годах система оценок была изменена. .

Весь этот год Оливия встречалась с преподавателем с кафедры политологии. Его звали Роджер Оззер (а называли обычно Роджер-Чмоджер), и он вечно гнался за модой и старался отвисать со студентами. У него были жена Шейла и стайка мелких блондинистых дочек (совсем как у Геббельса, сказала Терри) в возрасте от почти нуля до девяти лет.

Секс между преподавателями и студентами в нашем университете не был редкостью, однако ректор его запрещал и смотрел на него косо. Роджер Оззер безумно боялся огласки, и по его настоянию они с Оливией вели себя как рыцари плаща и кинжала, выходя из зданий поодиночке и игнорируя друг друга на публике (а иногда, по словам Оливии, и наедине). Из любовниц Роджера Оззера вышли бы отличные тайные агенты.

Терри сидела рядом со мной, в соседнем стуле-капкане. Она уже впала в анабиоз — НАСА вполне могло бы использовать ее для освоения космоса. Послать ее в дальние уголки Вселенной, куда можно долететь лишь за несколько десятков лет, и она прибудет такой же свеженькой, как при старте. Хотя нет, лучше не надо, чтобы инопланетные цивилизации судили о землянах по Терри.

— Деррида говорит, я цитирую , — продолжал бубнить Арчи, — « именно когда написанное умирает как десигнат, оно рождается как язык» . Вопросы, замечания?

Его слова на миг зависли в спертом воздухе, а потом запорхали по комнате, ища, куда бы приземлиться. Кевин, который в этот момент неохотно протискивался в дверь, ловко присел и увернулся от них.

— Спасибо, что выкроили время к нам присоединиться, — сказал Арчи, и Кевин покраснел и пробормотал что-то невнятное.

Из-за густого акцента юго-западных графств все, что он говорил, звучало либо неопределенно-пошловато, либо очень глупо. Как и многие другие студенты факультета гуманитарных и общественных наук, Кевин Райли попал в Университет Данди не за хорошие оценки, а трудами Объединенной приемной комиссии британских университетов — того ее отделения, которое пристраивало никому не нужных студентов. Ибо, к сожалению, больше ни один университет на нас не позарился.