Максим Гуреев - Тайнозритель [сборник]

До скита вместе с Верой и Феофанией собрались было идти еще женщины, приехавшие на этом же мотовозе, они тоже спустились с платформы вниз под мост, тоже узнавали у местных, как тут пройти способней, даже соблюдали известную строгость и подтягивали заплечные мешки, по преимуществу солдатские брезентовки, тоже вышли на путь, но, увидев черную стену леса, к которой через поле уходила разрытая тракторами дорога, решили идти на следующий день: «И вам советуем, — говорили они. — Пойдем завтра все вместе, а сегодня на вокзале переночуем». «Нет, — Вера брала Феофанию за руку, — нам сейчас нужно идти, чтобы хотя бы к окончанию службы поспеть. Тут недалеко. Мы пойдем. Да?» — Вера смотрела на Феофанию. Та боязливо кивала головой в ответ.

В лесу кто-то жил.

В равнине подбрасывали тяжелый заточенный кол к небу.

В лесу кто-то жил, выглядывал из-за стволов, покусывал кору деревьев, оставляя на ней мокрые, сочившиеся сочивом следы. Коливо приготовили и покушали его, и стало сладко на губах. С ячменем. С солью. Ветер производил шум, приподнимал косынки, заглядывал туда, видел черные водоросли-взвесь. Вера поправила косынку Феофании, чтобы, не дай Бог, не продуло. По поваленным вдоль колеи гниющим бревнам-валежинам расхаживали птицы, наклоняли головы и прятали их под крыльями, где грели горячие клювы-камеи. Они, наверное, знали о своей добыче, в смысле жертве, предуготованной для страшных кафельных недр препараторской, где включают свет и выключают свет, включают свет и выключают свет.

Остановились перекусить.

Положила луку.

Расстелила набивной коврик, оставшийся еще от мамы, что всегда брала с собой, здесь же образок «Узорешительница», камешки-грузила и нательные крестики.

Вера часто вспоминала, как в детстве на Пасху женщины рассаживались по берегам реки, окунали в ледяную мчащуюся воду изукрашенные, набивные ветошью коврики, точно такие же, какой сейчас был у нее, — половики, покрова, воздуха, полотенца, пелены. Затем расстегивали кацавейки и юбки, снимали платки и, запрокинув головы, так, чтобы не мешали волосы, не путались во рту кислицей-травой, льном ли (вот и покушала, вот и покушала), начинали петь. Пели долго, забывая слова, вспоминая слова и путаясь в однообразном мотиве-посохе. Полосе. Ораре.

Вера, тогда еще маленькая девочка, ходила между ними, но ее не замечали, потому что многие даже закрывали глаза ладонями или, предположительно, не видели ничего вокруг, прятали глаза под чешуйчатой пленкой насекомых, рептилий, как, впрочем, и превращались в недвижные, блестящие на солнце панцири насекомых, рептилий.

Потом приходили рыбаки, очевидно, шли проверять ранние верши, плетенные из топляка морды, окликали женщин: «Пора! Пора!» Тогда все оживало, и даже слышался смех. Женщины вставали, отряхивали одежду и уходили в поселок, оставляя на берегу сушиться ядовитое шитье платков и полотенец. И это уже поднимавшийся к вечеру ветер мог сорвать покрывала, понести их и бросить в воду, где они мгновенно набухли бы корой и поплыли вниз по течению, имея, впрочем, возможность обрядить камни и древний затопленный сплав.

Ночью, согласно народным поверьям, было принято ходить по дну вдоль берега в белых холщовых балахонах и с распущенными волосами, освещая себе путь фонарями. Девочки очень боялись этого выбора, но и томились по нему, и Вера даже помнила, как одна из них утонула, провалившись в невидимую под черной водой яму-нору. А в норе жил сом. Рассказывали, что он взял себе таким образом невесту, приняв ее белое облачение за освещающее подземелье разлившееся молоко. Он — блуждающий в бесконечных улицах днищ, причалов и дебаркадеров, заросших грибами, ртами ракушек со слизью, само собой, и дымящимися мхами (сказывалась близость севера). Потом несчастную избранницу князя пытались найти, чтобы впоследствии предать всем подобающим языческим почестям, но — тщетно.

С тех пор Вера страшилась заглядывать в воду.

— Нам еще далеко идти? Я устала, — Феофания дергала Веру за рукав. Женщина вздрогнула:

— Да нет, уже совсем рядом. Вот и бараки миновали, там собаки лаяли.

— Это не собаки, а лисы, — поправила девочка, — ну хорошо, идем дальше.

Действительно, успели к окончанию вечерней службы. Вера сама толком не знала, почему надо успеть к окончанию вечерней службы, но ей так посоветовали, чтобы кого-нибудь застать и попросить помочь с устройством в гостинице, ведь утренники были еще холодными, а порой даже выпадал снег и ночевать во дворе на скамьях было невозможно.