Ричи Достян - Тревога

Собака почуяла воду и сразу натянула поводок. Славе пришлось взять его в обе руки. Он с удовольствием мучился, наслаждаясь мыслью, что зимой такого пса можно в санки запрягать.

Последние метры ватага мчалась сломя голову. Впереди — Слава, уволакиваемый псом, чуть поотстав — остальные.

Войдя передними лапами в прозрачную холодную воду, собака так жадно лакала, что ребята некоторое время стояли и смотрели. А когда сами принялись пить, никто не подумал о Леньке, которому было не дотянуться до струи. Но этот человек отлично обходился без чужой помощи. Он обошел проточное озерцо и присел на корточки у берега, напротив пса. Полюбовался, как тот лакает. Опустил в лужу руки, подержал там, а потом стал горстями набирать воду и плескать ее себе в лицо. Не обратили внимания и на то, что Ленька умывался и пил из одной «посуды» с собакой, а потом, увлекшись, вошел в воду прямо в сандалиях и был теперь мокрый от головы, которую тоже смочил, до ног. Сухими оставались только трусики и рубашка сзади.

Все уже напились, остудили руки и лица, а собака все еще лакала, уже не так жадно, с паузами. Полакает немного, поднимет голову и стоит. Ребята тоже стоят и стоят, слушают, как долбится об воду вода, бездумно смотрят на нее, и уходить отсюда никому неохота.

Леня решил вброд добраться до собаки. Он ловко прошел под аркой бегущей из колонки струи, сделал еще шажок и очутился прямо перед носом у овчарки.

Все, кроме Славы, благодушно поглядывали на него. Слава, который даже умывался одной рукой из-за того, что не хотел ни на минуту никому передать поводок, перекладывал его из руки в руку, с явным нетерпением ожидая, когда он опять натянется и ладонь снова ощутит живую, непокорную силу.

Овчарка, поднявшая морду от воды, деликатно понюхала мокрую рубаху на Ленькином животе и резко отвернулась. Гришка фыркнул, Володя — тоже. Они думали, что псу не понравился Ленькин запах. На самом же деле овчарка так резко отвернулась, чтобы отогнать осу, которая вилась у ее задних лап.

Клацнув несколько раз зубами, пес опять понюхал Леню и внимательно на него посмотрел. Леня этот взгляд понял по-своему. Он нагнулся, набрал в ладони воду и провел по собачьей морде, от носа к ушам, мокрыми ладошками. Собака устало прикрыла глаза.

— Молодец, Леня!

— «Молодец, Леня»! — грубо передразнил Слава Костю. — Оттяпает дураку полбашки — будет тогда знать.

— Ничего не оттяпает. Смотри — сел! Значит, ему приятно.

Володя, которому тоже начинал нравиться пес, отошел от Гриши, навалился грудью на колонку и сверху любовался всем этим.

Обращаясь к Славе, он сказал:

— Чудак ты, он же приручает собаку.

Как раз это Славе и не нравилось, и он угрюмо молчал.

Подошел пожилой человек напиться. Заглянул в кольцо мальчишек, увидал, что там происходит, и тоже стал смотреть.

Пацан стоял в воде по щиколотки. Собака сидела перед ним — передние лапы в воде, морда поднята высоко, потому что пацаненок мокрыми руками мажет ей подбородок и шею.

Человек наклонился над струей, попил, вынул платок, вытер губы. А Леня — будто никого и нет! В какой-то момент он сам решил, что хватит. Овчарка открыла глаза и посмотрела на Леньку. Леня, как человеку, улыбнулся в ответ, и тогда произошло то, чего никто не ожидал, — овчарка вильнула хвостом. Один раз, но вильнула. На песке остался неоспоримый след.

— Пошли! — резко скомандовал Слава. Этого еще не хватало, его собака кому-то виляет хвостом!

— Пошли, — подхватил Гриша и положил руку Володе на плечо.

Но пес ни с места. Возможно, не хотел уходить от воды. Ребята дергали поводок, уговаривали. Володя пробовал свистом заставить овчарку идти. И все зря! Тогда решили действовать сообща.

Четверо мальчишек, как бурлаки, тянули собаку вперед.

Внезапно поводок ослаб, и наступила тишина.

Оказывается, Ленька, упершись обеими руками в пушистый зад, толкал собаку вперед, как шкаф. Это было уже слишком. Пес обернулся, чтобы посмотреть, кто это себе такое позволяет. Когда понял — кто, деликатно от этих услуг освободился. Попросту сел, затем тут же встал и двинулся вперед, будто ничего и не произошло.

Теперь Слава уже увереннее повел овчарку к дому. Не испытывая никакой нежности к животному, которое считал своим, он решил — возьму и назло всем поглажу его по башке.

Не без усилия скользнув ладонью по широкому лбу, удивился, но не тому, что собака позволила прикоснуться к себе, нет. Рука вдруг стала как чужая, точно была накачана чем-то тяжелым и густым. Ее распирал страх!