Анна Яфор - Вопреки

Он мог бы все предотвратить. Если не избавить ее от ненависти отца, то хотя бы спасти от одиночества. Но вместе этого сокрушался о несправедливости жизни в то время, как она пыталась самостоятельно справиться с отчаяньем и болью, выживая в буквальном смысле слова. И никаких объяснений, никаких оправданий для себя не находилось: сама мысль о них была противна. Катя оказалась правой, сказав, что не верит в такую любовь. Да и можно ли было назвать любовью его чувство, если он не сумел ощутить, предугадать то, в чем она нуждалась? Если за все это время ни разу не усомнился в верности собственного выбора?

Что стоили его красивые слова, изо дня в день вкладываемые в уши студентов? Беседы о вечных ценностях и благородстве души? Все обернулось пустым звуком, бессмысленным и неуместным. Каким правым он был в никому не нужной теории! Каким безумным оказался в реальности…

– Кир… – мужчина не заметил неслышно зашедшую сестру. – Она спит…

Катя и правда спала, переплетя свои пальцы с его, по-прежнему прижимаясь к груди. Мокрые щеки, волосы, перепутанные от влаги, дыхание, все еще неровное после едва стихших рыданий – даже сейчас она была красивой. Маленькая девочка, такая мужественная, оказавшаяся намного сильнее его самого.

Он осторожно поднялся, прижимая к себе драгоценную ношу. Полина, грустно улыбнувшись, прошептала:

– Я понимаю, что ты переживаешь сейчас. Но не позволяй чувству вины заглушить все остальные. Очень прошу: не повторяй наших ошибок. Не разрешай ей переживать все без тебя… Даже если она скажет, что ты ей больше не нужен.

Кирилл покачал головой.

– ОНА мне нужна. Как воздух.

Сестра кивнула.

– Тогда дыши. И ей помоги снова научиться это делать…

Ее окружало тепло и непривычной комфорт, а запах любимого парфюма чувствовался гораздо ближе, чем это казалось возможным. Вначале девушка даже решила, что видит слишком реальный сон. Но спутать с чем-то иным совершенно неповторимое ощущение твердости и одновременной уютности его плеча было невозможно. Почему она лежит практически на нем? В его постели? Как здесь очутилась?

Воспоминания о прошедшем вечере вернулись вместе с ноющей болью внутри. Но она не жалела. Во всяком случае, о том, что обо всем рассказала Кириллу, хоть и испытывала невероятную неловкость из-за сделанных признаний.

Мужчина все еще спал, крепко обхватив ее руками. Катя раньше и не замечала, что у него такие длинные ресницы. Они слегка вздрагивали во сне, отбрасывая на лицо слабые тени. Красиво. Очень захотелось коснуться их кончиками пальцем, ощущая слабое покалывание на коже, нежное и невесомое, как прикосновение крыла бабочки.

Что-то особенное происходило в этот момент. Менялось в ее сердце. Никогда прежде не было возможности рассмотреть его так близко, не затуманенными от страсти глазами, а спокойно, впитывая каждое мгновенье, каждую черточку, морщинки, сетью рассыпавшиеся вокруг глаз, взлохмаченные волосы, в которые очень хотелось запустить руку. Она вспомнила это ощущение: тугого шелка, гладкого атласа, скользящего по ее лицу, щекочущего шею, плечи вслед за колкими касаниями жестких волос на его щеках и подбородке.

Мятый след от подушки на скуле. Напряженные, плотно сжатые губы. Тяжесть руки, по-прежнему крепко обнимающей ее. Кате все это нравилось. Намного сильнее, чем было уместно в сложившихся условиях. Она хотела сердиться. Должна была сердиться на него. Но не получалось. Не верила таким долгожданным словам о любви, но все равно больше всего стремилась прислониться губами к складочке между бровями и снова ощутить на своей груди удары его сердца.

Оглядела просторную комнату, в которой все еще царил полумрак, невольно обводя взглядом кровать. Узкую, явно односпальную. Они едва помещались вдвоем, да и то лишь потому, что Катя практически полностью расположилась на мужчине. Почему размер кровати ее так порадовал?

– Здесь не спал никто кроме меня, котенок…

Она вздрогнула, встречаясь с ним взглядом. Еще сонные глаза, но уже такие внимательные, словно проникающие в самую глубину естества. Девушка опять покраснела.

– Почему ты решил, что я об этом подумала?

Мужчина словно ждал как-то знака, чтобы прижать ее к себе. Легонько скользил пальцами по линии позвоночника, скрытой под толщей ткани.

– Я хотел бы, чтобы ты думала об этом. И сам не сумел бы подобную мысль проигнорировать…

– Ты не должен ничего объяснять… Мог спать, с кем хочешь…