Анна Яфор - Вопреки

– Я собиралась поговорить о теме курсовой.

Он кивнул.

– Я так и понял. Присаживайтесь.

Девушка так трогательно смущалась, так волновалась от одного его присутствия, что очень хотелось забыть о собственном статусе преподавателя и стиснуть ее в объятьях. А невозможность этого в данных условиях почему-то вынуждала вести себя как расшалившегося подростка.

– Надеюсь, чулки сегодня не понадобились?

Ее взгляд стал почти умоляющим.

– Кирилл… Александрович…

Пауза перед его отчеством приятно царапнула нервы. Катя непременно сказала бы иначе, будь они не одни. А так оставалась лишь непонятная для окружающих игра словами, возбуждающая ничуть не меньше прикосновений. Мужчина с сожалением подумал о том, что и сегодняшний вечер не сможет провести с ней: слишком много работы накопилось. Значит, остаются только эти драгоценные минуты, даже не наедине. Ничего лишнего, только взгляды украдкой на нежную кожу, покрытую трепетным румянцем, и губы, подрагивающие от волнения.

Девушка все поняла. Маленькие льдинки во встревоженном взгляде растаяли, возвращаясь к нему теплыми лучиками. Замерли на губах, словно Катя коснулась его физически. Сладкая. И такая родная. Он улыбнулся, лаская ее глазами. Скользнул по лицу, задержался на плечах, вспоминая, каково это: обнимать их. И опустился ниже, к темной шерсти, скрывающей стройные ноги.

– Умница. Все правильно…

Девушка опустила перед ним исписанный лист, случайно задевая рукой. Ему хватило этого короткого соприкосновения, чтобы ощутить себя счастливым. Почти по- детски. И то же самое увидеть в ее глазах.

А вот чтобы вернуться к обсуждаемому вопросу, пришлось приложить усилия, да и тема, которую Катя написала, была более чем неожиданной.

– Фаулз? Я удивлен. Не знал, что Вы интересуетесь постмодернизмом.

Она покачала головой.

– Дело не в этом. Я никогда еще ни одну книгу не воспринимала так… сложно. Еще ничего не цепляло настолько…

Составляя перечень тем, Кирилл, естественно, не задумывался над каждым отдельным произведением, всего лишь старался охватить множество направлений, чтобы любой из студентов мог выбрать наиболее подходящий ему вариант. Но сейчас, перечитывая написанные на листке строки, реально растерялся. Не мог представить Катю, увлеченную подобным произведением.

– Что именно зацепило? Этого достаточно для курсовой? А потом – для диплома?

Она даже не раздумывала над ответом, чем удивила его еще больше. Выходит, и в самом деле довольно долго переживала над книгой?

– Был ли у героини шанс спастись? Хотя бы самый маленький, пусть ничтожный? Или она оказалась обречена с самого начала, как только попала в сеть к этому… – Катя замешкалась, подбирая слова, – существу…?

Кирилл задумался. За годы работы через его сознание прошли сотни книг. Классика, современность, знакомые и совершенно новые сюжеты. Что-то затронуло до глубины души, что-то проскользнуло мимо, даже не задев. Об этом романе он как-то вообще не думал. Разумеется, знал его содержание, проверял работы, посвященные творчеству английского писателя, но почти не вникал в то, о чем сейчас говорила девушка. Но сейчас, слушая ее рассуждения, внезапно представил себе юную красавицу, ставшую пленницей сумасшедшего ничтожества, возомнившего себя Богом.

– Всегда есть шанс… главное, обнаружить его… Если бы Миранда продолжала голодать, вероятно, это и заставило бы Клегга пересмотреть свое решение. Или ей стоило довести до конца попытку соблазнения… – он был не слишком уверен в том, что говорил. На самом деле считал, что своей героини автор не оставил других вариантов, кроме смерти, но сказать об этом Кате почему-то не мог.

Она покачала головой, и Кирилл замолчал, с изумлением всматриваясь в дорогое лицо. Сейчас девушка была слишком далеко, где-то за пределами его понимания, погрузившись в собственное восприятие жуткой истории.

– А он ведь ее любил… – сказала так тихо, что мужчина едва расслышал.

– Любил? Разве это извращенное отношение можно назвать любовью?

– С его стороны была именно любовь… Он действительно верил, что предлагает самое лучшее, и она просто не может не быть счастливой, имея все это…

– Я не вижу любви в таких действиях. Одержимость, безумие, что угодно… Но не любовь.

Катя, казалась, не услышала его.

– Это же страшно, Кирилл. Она мечтала любить, быть счастливой, творить свои картины. И вдруг вся жизнь разлетелась в прах просто из-за того, что другому человеку это показалось удобным… Так не должно быть!