Анна Яфор - Вопреки

Ей не удалось скрыть ни предательскую дрожь в коленях, ни противный скрежет зубов, сжатых до предела. Но подняв взгляд на лишившееся красок лицо мужчины, девушка поняла, что он ничего этого не заметил. Его затопил страх, глухой, пронзительный, отравляющий безнадежностью каждую клетку тела. Физически ощутила почти панический ужас, наполнивший дорогие глаза.

– Можно мне войти? – спросила с явным опозданием, не узнавая захрипевший в ответ голос.

– Ты уже вошла.

Вчерашний день превратился для нее в очередной поворот волшебной сказки, подаренной Кириллом. Его фантастическая забота, внимание, заглушившее смятение души, сила, удержавшая от отчаянья разлуки, были не просто приятны: ее наполнило умиротворение, сладкая надежда, легкость, которую не приходилось испытывать уже очень давно. И, торопясь сегодня утром увидеть его, Катя даже представить не могла, что он по-прежнему боится ее потерять. Считает себя ущербным. Осознание этого прошибло мозг, вызывая почти негодование. Не на Кира – на тех, кто внушил ему эту дикую мысль, что он чем-то хуже других.

Несмотря на ставшие ватными ноги, подошла ближе. Вплотную. Они поменялись ролями: вчера его мудрость исцеляла девушку от неудержимого волнения, а сейчас ей было необходимо пробиться в его воспаленный сомнениями разум. Накрыла ладонями вздымающуюся грудь, в тот же миг ощутив, как колотится сердце мужчины.

– Где мое доброе утро? – подняла голову, приближая губы к его рту. – Ты не хочешь меня поцеловать?

– Катя… – он даже не улыбнулся, – Не надо делать вид, что ты ничего не заметила.

– Я и не делаю. Просто хочу, чтобы мой почти муж со мной поздоровался.

Кирилл не пошевелился. Стоял, впиваясь взглядом в ее глаза, словно пытаясь прочитать в затаенной глубине то, чего не произносили уста.

Катя обхватила его руками, надеясь хоть на какой-то отклик. И этим откликом стала дрожь, прошившая тело мужчины с ног до головы. Его затрясло, но совсем не от желания. Из горла вырвался полный отчаянья стон.

Девушка заставила себя улыбнуться. Она потом переживет, переосмыслит дерзость собственной идеи и стыд, который мог помешать осуществить задуманное. Теперь этим чувствам не было места. Ей хотелось быть смелой и воспользоваться тем воздействием, которое она оказывала на Кирилла. Но сначала…

– Я не собираюсь говорить ни сейчас, ни позже, что для меня это не важно или не имеет значения. Имеет и очень большое. Но совсем не так, как ты думаешь. Кир, меня раздирает на части от боли при мысли о том, что тебе пришлось пережить. Мне тяжело видеть твои шрамы и… твою ногу. Не из-за того, что это зрелище шокирует. В твоей жизни была трагедия, которую невозможно исправить, страдание, отпечатавшееся навсегда. Но если бы я имела возможность выбирать с самого начала, то и тогда бы не захотела рядом никакого другого человека. И сейчас не хочу. ТЫ мне нужен. Любой. Твое сердце, которое стучит сейчас с такой силой от страха, что я могу уйти. Твои ласковые глаза. Я не хочу, чтобы кто-то еще ТАК на меня смотрел. Касался меня. Целовал. Никто, кроме тебя. И мечтаю, чтобы у меня самой было наконец-то право делать все то, что хочется.

Он задохнулся, с трудом удерживая дерганье скул.

– А чего… тебе хочется?

Вместо ответа Катя оторвалась от его глаз, прочертив пальцем дорожку от ключицы по покрытой волнистым жестковатым покрывалом груди. Ниже – задержав ладонь на напряженном животе. Залюбовалась идеальным рисунком мышц. Прочертила их узоры губами, с удовольствием слыша, как зазвенела тяжесть в его дыхании. Ниже – к самому краю натянувшегося полотенца. Хотелось сделать этот шаг, одно легкое движение, разъединяя концы ткани. Пугающая неизвестность. Манящая. Вожделенная. Хотелось подарить ему то, о чем только слышала, никогда не понимая. До этого самого момента, когда пересилившее страх возбуждение мужчины передалось ей, накатив мощным потоком, сметая прежние границы, самой же и установленные. Замелькавшие перед глазами фантазии заслонили реальность, завладели руками, проникшими под толщу махры. Не пальцами – нервными окончаниями – девушка коснулась его плоти, замирая от восторга и… собственной беспомощности. Подняла глаза, захлебнувшись ошеломляющим огнем в его взгляде. Смесью страсти и трепетного обожания.

Всхлипнула:

– Прости меня…

Он выдохнул, стараясь не думать о ставшей почти нестерпимой боли в паху. Несмотря на эту боль, почувствовал, как напряжение и паника покидают тело.