Анна Бялко - Надкушенное яблоко Гесперид

Чем ближе время подходило к назначенному сроку, тем медленнее и тяжелее оно ползло. Как будто это оно, время, было беременно, и у него рос этот уже надоевший живот, из-за которого невозможно было даже обуться самостоятельно. Ирина уже плохо помнила, так же ли тяжело ей было в предыдущие разы? Кажется, все-таки полегче. С Лешкой она вообще умудрялась сдавать какую-то сессию, с Мишкой тоже гуляла до последнего дня, а тут... Она и по квартире-то передвигалась с трудом, поход на кухню можно было, честное слово, считать ежедневным подвигом. Уже скорее бы отмучиться, но до назначенного в конце мая срока оставалось недели две с небольшим, и врач говорил, что можно бы и пораньше. Но, судя по всему, никакой скидки не предвиделось, и они, эти две последние недели, решили растянуться навечно. Каждое утро Ирина с надеждой вглядывалась, вслушивалась в себя – не началось ли? Но нет – и впереди оказывался очередной бесконечно-мутный день, который надо было как-то переходить, и делать это ей предстояло в одиночестве.

В связи с ее полной бесполезностью в домашнем хозяйстве мальчишки в начале мая перебрались жить к бабушке. Старшему было все равно, откуда ездить в школу, а младший устроил себе каникулы двумя неделями раньше и был страшно счастлив. От домработницы, нанять которую предложил было Сашка, Ирина отказалась наотрез. Присутствие постороннего человека в квартире ее раздражало даже и в лучшие времена. Сам Сашка, хоть и опасался оставлять ее одну надолго, все же не мог забросить дела на фирме. Он честно возвращался как можно раньше и в промежутках звонил каждый час, нарушая этим иринин дневной сон, но всю середину дня она была предоставлена самой себе.

Сам этот факт ее, впрочем, не тяготил. Тяготил живот, да, и невозможность нагнуться, и постоянное толкание под ребро, и невозможность вздохнуть полной грудью – а одиночество нет, нисколько. Если бы не все вышеперечисленное, то о таком времяпрепровождении можно было бы только мечтать. И она, в отличие от мужа, совершенно не боялась, что у нее могут внезапно начаться схватки. Во-первых, она-то уж знала, что внезапно ничего не бывает, и некоторое время в запасе есть. Сашка примчится незамедлительно, но даже если он вдруг почему-либо не сумеет, тоже ничего страшного. Телефон своего врача Ирина помнила наизусть, больница, в которой для нее была забронирована отдельная палата, находилась недалеко, машина стояла под окном, а уж водить она могла в любом состоянии. Все это, как мантру, она повторяла Сашке каждое утро, но он только хмурился и говорил, что придет сегодня пораньше.

Ирина, оставаясь дома, долго лежала в постели, не думая практически ни о чем. Вставала, неспешно добиралась по привычке до кухни, где, впрочем, радости было мало, потому что кофе было нельзя, а ничего другого с утра не хотелось. Если погода была хорошей, отправлялась гулять на балкон. Там для нее стояло удобное кресло с подставкой для ног, возле которого стопкой лежали книжки. Если погода не радовала, возвращалась в постель, рядом с которой лежала другая стопка. Телевизор смотреть она не любила, а компьютер старалась включать пореже. Хоть и говорят, что никакого вреда для беременных от него нет, проверять это на себе не хотелось. Так, в чтении и полудреме, прерываемыми сашкиными звонками, и протекали один за одним эти длинные, медленные дни.

Книгу, которую Ирина вытащила для себя из стопки сегодня, когда-то принес ей Илья. Собственно, это «когда-то» было не так уж давно, незадолго до его отъезда, но для Ирины это время относилось практически к другой эпохе, другой жизни. Хотя она вспомнила, что Илья тогда книгу хвалил, обещая, что Ирину она развлечет. По ассоциации она вспомнила самого Илью. Потом подумала, что он, пожалуй, давно не звонил. Мысли текли вяло, лениво скользя вдоль предмета размышления, и норовили все время соскочить к животу, где ребенок, очевидно, почуяв, что думают не о нем, ревниво тыкался головой, или чем-то другим очень жестким ей в диафрагму. Но Ирина, прижав дрыгающееся что-то ладонью, усилием воли направила мысли в нужное русло. Почему-то это было важно. Так. Илья. Он звонил ей первого апреля, устроив забавный розыгрыш, потом еще, потом он попадал пару раз на Сашку, тот ей говорил... А когда же был последний-то раз? Вот еще если бы эти дни были не так похожи один на другой... Какое, собственно, у нас сегодня-то число?

Для выяснения этого нехитрого факта пришлось позвонить Сашке. Потому что календаря в обозримой близости не наблюдалось, вставать было лень, а телефон был под рукой. Сашка, напуганный звонком, крайне нелестно оценил ее умственные способности, сказав, что число вообще-то высвечивается на экранчике телефона, но, тем не менее, осветил суть вопроса. Число оказалось пятнадцатым. А месяц – маем, злорадно добавил муж, хотя это как раз было уже лишним. Что рожать ей в мае, она и сама прекрасно знала.