Анна Бялко - Сны мегаполиса (сборник)

– Я не одна. У меня мальчик есть.

– Видела я! Разве ж это мальчик? Стыд один!

И что за мысли дурацкие в голову лезут? Ладно бы про бабушку, но про занудство ее... Хотя... Может, что-то в этом и есть. Бабушки-то действительно у них похожие...

– Слушай, а ты женат? – спросила она у черта.

Тот прямо-таки подскочил.

– Нет. А что? Тебе какое дело?

– А бабушка что говорит?

– Говорит, что пора уже. Что надо род продолжать, что, – тут он опомнился. – Нет, но тебе-то какое дело? Ты чего лезешь? Думаешь, я на тебе женюсь?

– А что? – хмыкнула Анечка. – Отличная идея.

– Совсем рехнулась? – завопил черт, утратив свое интеллигентное спокойствие. – Чего это я буду на тебе жениться? Ты на себя-то посмотри!

– Ну, – фыркнула Анечка, попав на привычную почву. – Ты, допустим, тоже не красавец, но это ладно. Я и сама, если хочешь знать, не больно-то и хотела, дело не в этом.

– А в чем? – подозрительно прищурился черт.

– Ты когда-нибудь с бабушкой кого-то знакомил? Ну, в смысле из девушек своих, или как они там у вас называются. Кто тебе, может, нравился, и вообще?

Черт заметно погрустнел. Анечка, похоже, попала в точку.

– Нет. Да. Один раз. А что?

– Она ей понравилась? Бабушке?

Черт промолчал, но видно было, что вспоминать об этом ему неприятно.

– О! – воскликнула Анечка. – Отлично!

– Не вижу ничего отличного.

– Да ты не обижайся. Смотри, что я придумала. Бабушка придет, а ты ей скажешь, что хочешь на мне жениться.

Черт заметно побледнел.

– Я? Жениться? На тебе?

– Да успокойся ты! – Анечку начала раздражать его недогадливость. – Сказала же – не собираюсь я за тебя. Ты ей скажешь – что она сделает?

– Я не хочу об этом даже думать! – твердо ответил черт.

– Ну, тебе она вряд ли что-нибудь страшное сделает, – махнула рукой Анечка, – сам говоришь, она тебя любит. А меня выгонит.

– Ну и что?

– Ну и то! Выгонит! Сама выгонит! Ты же говорил...

Черт начал вникать в ситуацию.

– Но это обман.

– Кто бы говорил, – усмехнулась Анечка.

– Хм. Да. Ну, вообще. А ты точно не...?

– Точно, точно, – успокоила его Анечка. – Мне еще карьеру делать, не беспокойся.

– Только ты сама ей скажи.

– Да легко, но мне она может не поверить. Ты тогда хоть головой кивай, что ли.

Видно было, как страх борется у черта с желанием поставить эксперимент на любимой бабушке. Все-таки, похоже, у них были какие-то свои, неведомые Анечке счеты.

– А что я получу от всего этого? – с сомнением спросил черт еще раз, скорее даже не Анечку, а будто бы сам себя.

– Избавишься от меня навсегда! – ответила Анечка твердо. И добавила со значением, – А то я еще и передумать могу...

Черт быстро закивал головой, соглашаясь. Издалека послышался рев мотоцикла.

Бабушка ворвалась в комнату через окно.

– Ну, как ты тут, дорогой? Не скучал? Видишь, а я быстренько. Фроська, – кивок в сторону Анечки, – не докучала тебе?

– Нет. – Черт встал. – Бабуль, я должен тебе сказать...

– Что, дорогой?

– Бабуль, я тут... Мы тут... – Он беспомощно оглянулся на Анечку. – В общем...

Анечка пришла ему на помощь.

– Ну, понимаете, мы с вашим внуком... Мы решили...

Глаза бабушки начали зловеще сужаться, и Анечка, чтобы успеть, бухнула, как в воду прыгнула:

– Он сделал мне предложение, и я согласилась!

– Это правда? – Бабушка гневно воззрилась на внука.

Тот, несколько изменившись в лице, неуверенно, но все же кивнул из-за анечкиного плеча.

И тут началось. После, с прошествием времени, Анечка даже не могла толком припомнить, что именно происходило в этой комнате. Сквозь зажмуренные от страха глаза она чувствовала, что над ней бушуют буря, молнии, гром и землятрясение, мебель летает по комнате, норовя спрятаться по углам, а стены трясутся. Отчетливо раздавались лишь вопли оскорбленной в лучших чувствах бабушки:

– В моем доме! Моего внука! За спиной! Мерзавка! Вон отсюда немедленно!

После последних слов Анечка ощутила, как воздух вокруг привычно завибрировал, раздалось знакомое: Ж-жж! на секунду заглушив другие звуки, а потом все вокруг загремело опять с новой силой. Выждав минуты три, она отважилась все-таки открыть глаза.

Кругом была полутьма, перебиваемая здесь и там разноцветными вспышками. Гремящий шум постепенно сложился в ритм – это была музыка. Воздух был сизым от дыма, пахло потом, табаком и чем-то дурманяще-сладким. Ногам было холодно. Глянув вниз, она поняла, что стоит на бетонном полу. Босиком. А кругом колышется, мечется, извивается в танце густая масса различных двуногих существ.