Полина Ганжина - Вопреки или Ненавижу Мишку

Хотелось порой закрыть за собой дверь офиса и послать всё далеко, в безвозвратную даль. Но звенел будильник, вчерашняя апатия отступала, предоставляя место новым планам и идеям.

Первые дни пути человеку казалось, что его обязательно найдут и спасут. Твёрдость окаменелых дюн сменялась раскалённым песком. Обувь человека давно пришла в негодность, и была выброшена ещё в первый день пути. Казалось очевидным, что где-то должна быть цивилизация и люди, способные помочь израненному человеку. Многие километры песка были безжизненны. Миражи оазисов то тут, то там кажущиеся человеку, давали человеку несбыточную надежду на воду и вожделенную прохладу в тени деревьев, по мере приближения — фантом исчезал. Но человек был твёрдо уверен, что если не ползти сквозь боль, то никуда и не попадёшь. И человек шёл по раскалённому песку, как в лабиринте, без цели и ориентиров, в поисках самого себя и надежды на спасение.

Надо было заново вспоминать себя, черпая информацию в ирреальных снах. Сначала. С рождения, с того момента, когда было всё наполнено смыслом. Рядом была мама, которая ограждала от неприятностей, и могла вылечить любую рану зелёнкой. Это было давно. Тогда чувства были истинны, помыслы светлы и чисты. Беззаботное детство с множеством игрушек, когда можно было строить планы на будущее, не думая о том, что кто- то улыбаясь, воткнёт нож в спину, лишая опоры.

Отомстить проще, чем простить или понять мотивацию того или иного поступка, но мстят ничтожества — слабые духом люди, и только сильный человек сможет перенести любую мерзость, не причинив вреда другому — это высшее свойство человеческой души.

К концу третьего дня, в этом, людьми и Богом забытом месте — царстве песка, воцарилась внезапная тишина. Шорохи и звуки пустыни затихли вместе с ветром, идиллия зловещей безмятежности пронзила всё живое на многие километры вокруг. Неожиданно всё пространство пустыни пронзил резкий металлический звон. Природа замерла, в ожидании смерти. Засушливый южный ветер уже не порошил глаз, и человеку стало трудно дышать. К постоянной боли тела человека добавилось ощущение неосознанной тревоги и предвестия близкого конца.

Горло перехватило дыхание. На горизонте появилось маленькое облако, которое, приближаясь, превратилось в серо-жёлтую тучу. Внезапно песок взвился гигантским столбом, и, как воронка, начал метаться по пустыне. Природа застонала. Миллиардный рой песчинок поглотил всё пространство, не давая никому надежду на спасение. Это был самум.

Песчаная буря убивает, заживо погребая всё на своём пути. Человек спрятал лицо в лоскутья рубашки и уткнул в песок. Израненный, измученный человек не хотел сдаваться и покоряться судьбе и стихии, а, значит, он был сильнее мертвящего самума. И только время ведало о том, что было и что будет…

Влажность дождевого неба Лондона, как две капли воды, походила на утренний пейзаж Москвы. Если бы не длительный перелёт на Боинге, то можно было подумать, что человек не покидал столицу России.

Хотя, и Туманный Альбион для человека стал почти родным домом — адрес фешенебельной гостиницы в центре он помнил наизусть, так же, как и расположение многих бутиков и супермаркетов. Человек не любил ходить в магазины, и даже необходимость купить продукты домой ограничивалась покупкой фаст фуда или ужином в каком-нибудь ресторане.

Долгое совещание, на котором все сидели с умными, но отрешёнными лицами, наконец-то, закончилось. Хотелось убежать из бетонных стен офиса на свободу. Надо было найти единственно правильное решение сложной задачи, которая, казалось, не под силу была никому.

Стены душили, и не давали возможности просчитать все варианты.

Печальный, ночной Лондон, уставший от ропота, погрузился во мрак. Лёгкая вуаль тумана, которая то тут, то там, пряталась между фасадами старинных домов, делала город ещё таинственней и загадочней.

Седые облака торопливо плыли по небу, унося вдаль неприятные воспоминания о разговоре с руководством. Шаги человека, уверенной походкой идущего по Fleet Street, гулко звучали в темноте.

Вокруг было так много лиц, и на тысячи километров ни единой души, которая могла бы искренне принять участие в твоей жизни. Человек был в толпе, но он был один. Мир был слишком занят, чтобы любить просто так. Отношения, впрочем, как и сами люди покупались. Люди привыкли прятать равнодушие за улыбкой. Это была жестокая цена, назначенная временем. Цена успеха и власти — одиночество. Либо ты живёшь обычной жизнью, тщательно оберегая близких, либо ты добиваешься невозможного, но в этом случае — ты обречён на отшельнический, уничтожающий ветер свободы.