Полина Ганжина - Вопреки или Ненавижу Мишку

Мишка летел по почти уже безлюдной, до боли знакомой дороге.

Мелькали одинокие фонари, встречные авто мигали матовым блеском. В магнитофоне играл приглушённый джаз, и даже глуповатый диктор не мог своими бессмысленными фразами испортить отличное настроение. Ни хмурое небо, ни промозглый дождь не терзали душу своей унылостью и безликостью в этом сумасшедшем городе возможностей и перспектив…

Всё было крайне хорошо, просто великолепно — так, как и должно быть. Не нужны ни планы, ни цели. Всё, меня нет! Нет ни для О.Г. с его несуразными планами на будущее. Нет ни для А.В. с её надоедливым участием и извечным вопросом: «Как ваши дела?». Понятно, что А.В. это абсолютно не волнует, так как, задав вопрос, она тут же упорхнёт куда-то, не выслушав ответ. Нет ни для девчонок из бухгалтерии, каждый час предлагающих чай. Меня нет. Я исчез для бессмысленных планов, которыми живу ежесекундно. Нет для перспектив и целей, которые на поверку оказываются такими нелепыми, когда до них доберёшься. Я сегодня потеряюсь — совсем, навсегда, для всех! Для жизни, для не-жизни, которая, пожалуй, требует с каждым часом всё больше, не давая ничего взамен. Эфемерное владение чем-либо было столь мимолётно, что в тысячный раз себя спрашивал: а нужно ли мне оно? Вроде бы и нужно, но вот ответа — зачем? Не было….

Потеряюсь совсем, для всех. Отключу телефон, ни за что не буду проверять почту, чтобы не знать ни о чём, ни о ком. Не буду заводить будильник, зная, что могу проспать, а опоздать не имею право.

Поистине, это и будет маленькое, недельное счастье, когда, спрятавшись от мира — я исчезну… Если я не потеряюсь сегодня, то завтра я этого сделать не смогу. День, месяц, год — был расписан по минутам на столетие вперёд. Меня ни для кого нет.

Фантазия рисовала одинокий, затерянный в океане остров, маленькое бунгало, пустынный пляж. Лазоревое с багрянцем небо, шумливых и вездесущих чаек с пронзительными и трогательными песнями. И море. Море, которое отражало белизну облаков и солнечные лучи, мерцание таинственных галактик и загадочность жёлтого диска луны. Я буду сидеть на берегу бескрайнего морского простора. Пушистый Зефир будет сушить губы, а тёплый, морской бриз будет ласкать тело. Порывы ветра с оглушительным треском будут разбивать волны о прибрежные скалы, разбрасывая вокруг миллиарды маленьких капель, в каждой из которой будут отражаться звезды.

Волна за волной будет набегать на прибрежный песок, изменяя рельеф, рисуя всё новые и новые каскады узоров. Море. Дикое, дерзкое в своей непокорности и величавости. Море, сокрывшее и дарующее любому, способному попытаться постичь ту истовую, неподдельную свободу. Свободу быть собой. Свободу на своё, пусть и безумное, бытиё. А в кармане у Мишки лежал билет на белоснежный лайнер, который унесёт его через три часа туда, где никого нет….

Мишка припарковал авто возле дома. Нужно быстро собрать вещи и ехать на регистрацию, иначе — опоздаю. А у подъезда, громко всхлипывая, и размазывая грязными ручками слёзы по щекам, сидела маленькая девочка.

— Ты чего плачешь? — спросил Мишка.

— Я потеряла маму, — сквозь слёзы прошептала кроха.

Мишка протянул платок.

— Мы её найдём, — и взял малышку за руку, а на лавочке так и остался лежать кусочек недельного счастья….

Ольга родилась у белокаменных стен храма, где капли росы, отражаясь в сизой дымке тумана, казались пурпурными от божественной любви, витавшей вокруг, и не могли не сказаться на сущности.

Оля выросла в детдоме, на пороге которого, её — двухлетнюю, нашла воспитательница. Сибирский мороз лишил девочку слуха, но как вызов судьбе и самой себе, Ольга обладала крепеньким здоровьем и неуёмной жаждой жить. За сильный и бунтарский характер и вечно взъерошенные волосы, Ольге в приюте дали прозвище, которое так и осталось с ней навсегда — Санька.

Годы в приюте, забытом властями и обывателями, не поломали и не переделали добродушный нрав и озорной характер. Санька всегда была со всеми приветлива и мила. Нельзя быть жестокой только от того, что мир таков — надо было всегда найти в себе любовь. Не так важно было кому помочь — будь то бездомный котёнок, или тщедушная старушка, Санька старалась поддержать всякого, и в этом видела своё предназначение и истинный смысл жизни.

В детских мечтах, которые год за годом неотступно следовали за ней, она грезила о том, что когда — нибудь обретёт семью, родит детей и будет счастлива, неподдельно надеясь, что где-то должен быть человек, которому она будет нужна.