Симона Бовуар - Зрелость

Когда немцы свернули на бульвар, неведомо откуда появившиеся санитары с носилками стали уносить раненых. Ворота открылись; одна из консьержек принялась невозмутимо смывать красную лужицу перед своим порогом: люди поносили ее. Бульвар снова стал жить своей жизнью; старые женщины болтали, сидя на скамейках. Я отошла от окна. Сартр отправился в «Комеди Франсез» на заседание Национального театрального комитета, а я поднялась к Лейрисам; из их окон на префектуре виден был французский флаг. Восстание началось утром. Ратуша, Лионский вокзал, несколько полицейских участков, большинство общественных зданий оказались в руках партизан. На Новом мосту ФФИ [136] Les forces françaises de l'intérieur — французские внутренние силы движения Сопротивления. (Прим. перев.) , спустившиеся с грузовика, стали обстреливать немецкую транспортную колонну, и немецкие машины загорелись. Весь день звонил телефон; приходили, уходили друзья, приносили новости. Некоторые говорили, что с немцами ведутся переговоры, что будет заключено перемирие. Вечером Зетта и Мишель Лейрисы проводили меня на велосипедах в отель «Шаплен», где мы встретились с Сартром. Пока мы открывали банку сардин, по улице Бреа, толкая тележку с помидорами, спустилась торговка зеленью; все бросились покупать их. Молодые люди, проезжая на велосипедах, кричали, что немцы попросили короткого перемирия.

Ночью разразилась гроза; утром флаг со свастикой все еще оставался на месте. Я вышла вместе с Сартром; в воздухе ощущалась нервозность. Говорили, что дивизия Леклерка находится всего в шести километрах от Парижа; во всех окнах появились трехцветные флаги и флажки; между тем на перекрестке Бюси стреляли по домохозяйкам, делавшим покупки. ФФИ окружили дом на улице Сены и схватили группу японцев, расположившихся на крыше. Весь день мы бродили по кварталу. Около четырех часов машины с громкоговорителями проехали по бульвару, официально сообщив, что сражение прекратилось: немцам дали уйти из Парижа, а они вернули нам некоторое число пленных. Однако люди рассказывали, что в стороне Гобеленов, на площади Италии и в других кварталах стреляют. Вечером неуверенная толпа слонялась по площади Сен-Жермен-де-Пре. Какая-то довольно пожилая женщина изнуренного вида, которая шла, толкая велосипед, остановила нас: «При первом выстреле немцы обстреляют Париж, пушки уже нацелены. Распространите новость». Она двинулась дальше, усталым голосом повторяя свое послание. Была ли она агентом пятой колонны или же просто сбитой с толку горожанкой? Никто не обращал на нее внимания. Между тем ее мрачное пророчество соответствовало зыбкости этого дня: еще много чего могло произойти.

На другой день Сартр вернулся во Французский театр, а я пошла к Лейрисам. Мишель присоединился к своей группе в Музее Человека. Зетту и одну из ее подруг я нашла в столовой на улице Сент-Андре-дез-Ар, где они готовили еду для ФФИ. Сражения возобновились. Утро казалось мирным; на берегах Сены видны были рыбаки с удочками и молодые люди, которые загорали в купальниках; но ФФИ прятались за балюстрадой набережных, сказала мне Зетта, другие — в соседних зданиях и еще на площади Сен-Мишель, на лестницах подземного вокзала. Под окном проехал немецкий грузовик; два молоденьких белокурых солдата стояли с автоматами в руках; в двадцати метрах отсюда их подстерегала смерть, хотелось крикнуть им: «Осторожнее!» Прозвучала очередь, и они упали. ФФИ на велосипедах объезжали набережную; они обращались к невидимым бойцам: «У вас есть боеприпасы?» Потом мы снова увидели проезжающие немецкие грузовики и бронеавтомобили. Подруга Зетты то приходила, то уходила. От нее мы узнали, что восставшие заняли Центральный рынок, Восточный вокзал, телефонные станции; они захватили типографии и оставленные коллаборационистской прессой помещения: на улицах продавали газеты «Комба», «Либерасьон». Она сообщила нам и более тревожный слух: приближаются немецкие танки, они собираются обстреливать здания на набережной; Зетту это не взволновало, и действительно, ничего не случилось. В конце дня я ее оставила; я решила обосноваться в отеле «Шаплен», поскольку улица Сены и правда была опасной: каждый раз, выезжая из Сената, немецкие бронеавтомобили обстреливали ее. Я все-таки хотела зайти на прежнее место, чтобы взять кое-какие вещи и немного картошки, но моя экспедиция затянулась; на углу улицы Сент-Андре-дез-Ар виднелись лужицы крови, всюду хлопали пули. ФФИ останавливали прохожих: «Подождите», потом вдруг кричали: «Проходите!», и люди торопливо пересекали улицу.