Татьяна де Росней - Ключ Сары

— Вы читали это? — спросила я.

— Пытался. Я не очень силен во французском. Так что смог понять далеко не все.

В кармане у меня зазвонил телефон, и мы оба вздрогнули. Я нащупала трубку ставшими вдруг чужими пальцами. Это был Эдуард.

— Где вы, Джулия? — мягко спросил он. — Ей стало хуже. Она хочет вас видеть.

— Еду, — ответила я.

Уильям Рейнсферд поглядел на меня сверху вниз.

— Вам надо уходить?

— Да. Неотложное семейное дело. Бабушка моего мужа… У нее случился удар.

— Простите.

Он заколебался, потом положил мне руку на плечо.

— Когда я могу вновь увидеться с вами? Чтобы поговорить?

Я открыла входную дверь, повернулась, посмотрела на его руку у себя на плече. Было странно и трогательно видеть его на пороге этой квартиры, того самого места, которое принесло его матери столько боли и печали. И при этом понимать, что он еще ничего не знает, ничего не знает о том, что случилось здесь, случилось с его семьей, с его бабушкой и дедушкой, с его дядей.

— Вы едете со мной, — ответила я. — Я хочу, чтобы вы познакомились кое с кем.

Усталое, осунувшееся лицо Mamé. Кажется, она спала. Я заговорила с нею, но не была уверена, что она меня слышит. Потом я почувствовала, как ее пальцы сжали мою руку. Она не отпускала меня. Она знала, что я здесь.

Позади меня, вокруг кровати, столпилось семейство Тезаков. Бертран. Его мать Колетта. Эдуард. Лаура и Сесиль. А позади них, в коридоре, не решаясь войти, переминался с ноги на ногу Уильям Рейнсферд. Бертран, озадаченный, метнул на него непонимающий взгляд. Наверное, он подумал, что это мой новый кавалер. В другое время я бы только посмеялась. Эдуард тоже несколько раз взглянул на него. Его явно разбирало любопытство, он даже прищурился, что-то припоминая, потом посмотрел на меня.

И только позже, когда мы выходили из дома престарелых, я взяла свекра под руку. Доктор Роше заверил нас, что состояние Mamé стабилизировалось. Но она все еще была очень слаба. Никто не мог с уверенностью сказать, чего следует ожидать. Мы должны быть готовы ко всему, заявил он. Мы должны были убедить друг друга в том, что это конец.

— Мне так жаль, Эдуард, — пробормотала я.

Он погладил меня по щеке.

— Моя мать любит вас, Джулия. Она очень любит вас.

Показался Бертран, выражение лица у него было угрюмым и печальным. Я взглянула на него, мимоходом вспомнив об Амели и размышляя над тем, а не сказать ли мне что-нибудь обидное, что причинило бы ему нешуточную боль, но потом решила не унижать ни себя, ни его. В конце концов, у нас еще будет время поговорить об этом. А сейчас это не имело никакого значения. В данный момент я могла думать только о Mamé и о высоком человеке, поджидавшем меня в коридоре.

— Джулия, — обратился ко мне Эдуард, оглядываясь через плечо, — кто это?

— Сын Сары.

Ошеломленный, Эдуард несколько минут молча разглядывал незнакомца.

— Это вы ему позвонили?

— Нет. Совсем недавно он обнаружил кое-какие бумаги, которые его отец втайне от него хранил все эти годы. И какие-то записи Сары. Он здесь, потому что хочет услышать всю историю. Он приехал только сегодня.

— Мне бы хотелось поговорить с ним, — заявил Эдуард.

Я отправилась за Уильямом и сообщила ему, что с ним хочет поговорить мой свекор. Он покорно последовал за мной, и в его присутствии Бертран и Эдуард, Колетта и ее дочери выглядели карликами.

Эдуард Тезак поднял на него глаза. Его лицо было спокойным и собранным, но в глазах блестела предательская влага.

Он протянул руку. Уильям пожал ее. Момент был очень волнующий и напряженный. Все молчали.

— Сын Сары Старжински… — пробормотал Эдуард.

Я бросила быстрый взгляд на Колетту с Лаурой и Сесиль. Они во все глаза следили за происходящим, на их лицах было написано любопытство и вежливое недоумение. Они никак не могли взять в толк, что здесь происходит. Только Бертран понимал, в чем дело, только ему была известна вся история, хотя он не заговаривал об этом с того вечера, когда обнаружил в моей сумочке красную папку с надписью «Сара». Он избегал касаться этой темы даже после того, как пару месяцев назад столкнулся в нашей квартире с Дюфэрами.

Эдуард неторопливо откашлялся. Мужчины по-прежнему пожимали друг другу руки. Он заговорил на английском языке. На весьма приличном английском, хотя и с сильным французским акцентом.

— Меня зовут Эдуард Тезак. Мы встретились с вами в трудную минуту. Моя мать умирает.

— Да, я знаю. Мне очень жаль, — откликнулся Уильям.