Джонатан Эймс - Проснитесь, сэр!

– Совершенно верно, сэр.

– Вы просто чудо. Знаете это, Дживс?

– Просто стараюсь помочь вам, сэр.

– Что ж, если никто не говорил вам об этом в последнее время: вы чудо, Дживс. Хотелось бы подарить вам ощущение отделения души от тела в день рождения, когда б он ни был. Впрочем, знаю, вам этого не хочется. Значит, надо придумать что-нибудь другое… Электрический амортизатор для башмаков?… В любом случае вы мне очень помогли. Блестящая мысль о приводной системе! Сейчас я спущусь и встречусь с людьми. Буду считать себя выше их, тайно зная, что я ниже, и сойду за симпатичного парня. В результате: никакой выпивки, приличный ужин, разговоры с художниками, а как только все кончится, вернусь сюда, почитаю Энтони Пауэлла, может быть, Хэммета, Реймонда Чандлера – у меня с собой есть одна его книга – и рано лягу спать. Завтра снова возьмусь за работу. Роман – вот что главное! Я должен жить ради романа. А все прочее несущественно.

– Очень хорошо, сэр.

– Ну, тогда я пошел. – Я поднялся с кровати. – Ох, спасибо, Дживс. – Он протянул мне темные очки и мягкую шляпу от «Вулворта». – Без этого не обойтись. По словам Маррина, они придают мне загадочность. Пожалуй, и к лучшему.

– Еще одно, сэр.

– Что, Дживс?

– Ваши усы, сэр, с каждым днем выглядят лучше.

– Благодарю вас, Дживс! Очень любезное замечание с вашей стороны. Оно мне, безусловно, поможет надменно и высокомерно держаться. Я уподобил бы свои усы Эйфелевой башне, которая произвела сначала отталкивающее впечатление, а потом заслужила признание.

– Согласен, сэр.

– Ну как всегда, спасибо, Дживс, за моральную поддержку.

– Пожалуйста, сэр.

– Теперь плыву вперед. Как считаете, Плывущая Вперед – неплохой сценический псевдоним для актрисы?

– Победоносный, сэр.

– Верно. Если я когда-нибудь встречу актрису с некрасивым именем, предложу ей назваться Плывущей Вперед. И любой другой женщине с некрасивым именем. Необязательно актрисе.

– Очень хорошо, сэр.

Я проплыл всю дорогу до нижней ступеньки весь трясясь, собираясь уплыть назад, броситься в объятия Дживса, предложить улизнуть и поужинать в городе, но у подножия лестницы меня поджидал крошка Маррин.

– Как раз шел за вами на случай, если чересчур оробели, – объявил он с электрическим светом в светло-голубых глазах, пока не привыкнешь к подобному блеску. – Первый вечер здесь всегда самый трудный, как практически и все прочее в жизни.

Я не понял, что это за тон – фигуральный или игривый, – однако дипломатично предложил собственный афоризм.

– Благодарю за заботу, – сказал я, хоть в душе его проклял за то, что он меня подкараулил. Невозможно стерпеть первый вечер с выпивкой и ужином. Уже слишком трудно оперировать приводной системой Дживса: я никогда не испытывал склонность к механике.

– Просто хотел убедиться, – объяснил Маррин, – что не слишком нервничаете. Люди всегда страшно боятся первого вечера. Но тут у нас никто не кусается. А вы прекрасно смотритесь в шляпе и в темных очках. Хотя я раньше этого не говорил, мне усы ваши нравятся. Давно не видел таких тоненьких усиков.

Комплимент, последовавший вскоре после комплимента Дживса, подействовал на меня как залп бомбардировщика Б– 12 – спина, почти растекшаяся в кисель, вдруг окрепла. Я перестал проклинать в душе Маррина. Добрый человек. Доброжелательное замечание от собрата по роду человеческому – один из величайших подарков. Я сам должен раздавать их почаще. Расплата, безусловно, разумная.

– Да, – кивнул я. – Мои усы все чаще заслуживают признания большинства критиков. Вы видели фильм «Ганга Дин»? Я отрастил усы на верхней губе по образцу Фэрбенкса-младшего.

– Правда? В детстве я смотрел «Ганга Дин», но не помню Фэрбенкса-младшего, а если на то пошло, то и старшего тоже. Ну, пойдемте знакомиться с остальными.

И Маррин повел меня по служебному коридору, обшитому панелями, с несколькими поворотами, как обычно бывает в таких особняках, пока мы не попали в обширный центральный холл размерами от края до края примерно в две баскетбольных площадки, выражаясь спортивным обывательским языком.