Джонатан Эймс - Проснитесь, сэр!

– Да, сэр:.

Наверно, он несколько утомился в дороге. Лексикон его в данный момент был не слишком богатым; вполне можно было бы проявить больше энтузиазма вместо того, чтоб твердить неизменное «да, сэр», но я вспомнил, как сам от усталости с трудом подыскивал слова при покупке телефонной карточки, поэтому простил Дживса за то, что он не подсластил и не приперчил беседу хозяина со слугой.

Я повернулся к аппарату, произвел необходимые манипуляции.

– Колония Роз, – ответил женский голос.

– Алло, – сказал я, не проявляя творческой фантазии, хотя начало телефонного разговора ограничено определенными условностями. – Говорит Алан Блэр, мне сейчас сообщили, что я больше не значусь в списке очередников? – Я придал фразе вопросительное звучание, чтобы не показаться слишком самонадеянным и продемонстрировать подобающее смирение.

– Ах да… Один претендент отказался, и, если вы свободны, можете приехать, мы вас с радостью примем. Меня зовут Дорис, я помощник директора.

– Очень рад познакомиться… то есть по телефону, – бормотал я, тиская трубку, как женскую руку. – Что ж, мое расписание определилось, охотно приеду в Колонию Роз. Собирался подлечиться в Шарон-Спрингс, но охотно поменяю их на Саратога-Спрингс. Источусь от этих источников к вашим источникам. [27]Когда прикажете явиться?

Я сразу забеспокоился, не переборщил ли с цветистостью речи, стараясь подобострастно угодить, позабавить, но Дорис оценила мои усилия.

– Какой вы забавный, – мило фыркнула она. – Приезжайте через два дня, в четверг – комната и рабочий кабинет будут готовы, – мы предлагаем вам шесть недель, до конца августа.

Шесть недель. Невероятно. Общение с коллегами-художниками даже лучше общения с хасидами. Тут мне пришло в голову, что надо сказать ей о Дживсе. Наверняка немногие художники имеют слуг, но я воображал, что колония располагается в усадьбе девятнадцатого века, как сообщалось в «Поэтс amp; Райтерс», со служебными помещениями, где отыщется койка для Дживса.

– Должен предупредить, – предупредил я, – что со мной слуга Дживс.

– Дживс? – добросердечно рассмеялась она. – Как мило… Именно Дживсов нам тут не хватает. Я страстная поклонница Водехауса!

Я не позволил маячившему слева, вроде соринки в глазу, Дживсу услышать слова женщины из Колонии Роз. Хотелось, если бы такое было возможно, понять его чувства. Упоминания о «Водехаусе» угнетали его; хотя он ни разу не сказал об этом после первой беседы, я видел, как это его раздражает. В конце концов, ему хочется быть самим собой, своим собственным Дживсом, что вполне понятно.

– Что ж, – весело продолжала помощник директора, – мы вам предоставим две комнаты, кабинет и спальню; в кабинете есть альков, где может разместиться ваш Дживс. Только я его у вас позаимствую!

– Очень рад, что вы согласны, – сказал я в трубку с некоторой суровостью, ни с кем не собираясь делиться Дживсом: он не раб, не крепостной. И железным тоном добавил: – Значит, он будет питаться с обслуживающим персоналом на кухне, если это возможно… А я приеду через два дня, верно?

– Давно Водехауса не читала, надо будет перечитать, – посмеялась она, продолжив неприятную тему (бедный Дживс!), потом сосредоточилась и подтвердила: – Да, приезжайте через два дня, – и дала указания, столь простые, что я их запомнил. От Шарон-Спрингс до Саратога-Спрингс всего полтора часа езды! Видимо, штат Нью-Йорк буквально напичкан источниками – если решиться, можно было б, наверно, доплыть до Колонии Роз по подземным протокам.

Следующим делом надо было, естественно, снять номер в «Адлере». Я вернулся на рынок, спросил у кассира дорогу к отелю; тот любезно дал указания, ткнув пальцем в окошко:

– Пару миль вниз вон по той улице справа, – и добавил: – Только он, по-моему, закрыт.

Я предпочел проигнорировать последнее замечание. Не желая портить впечатление от новостей из Колонии Роз, не стал сообщать Дживсу о мнении кассира, усевшись с ним рядом в «каприсе». Зачем тревожить бортовую команду? Возможно, кассир ошибается. Скорее всего, заблуждается. Мозги усохли от курения – никотин давит на виски, а через них на мозг.

Как видите, я умею стремиться к цели. После проделанного пути – семь часов за рулем – мысль о невозможности остановиться в «Адлере» буквально убивала. У меня не было моральных сил свернуть с дороги и найти мотель. Поэтому я верил, что «Адлер» открыт – должен быть открыт. Я сторонник позитивного мышления, даже когда позитивное мышление иррационально.