Джонатан Эймс - Проснитесь, сэр!

– Огромное спасибо, дядя Ирвин. Шарон-Спрингс выглядит идеально! – воскликнул я, и с тем мы на прощание пожали друг другу руки. – И спасибо за все, что вы для меня сделали, с необычайной щедростью приютив не на один месяц.

Потом мы разжали руки, дядя по-настоящему мне улыбнулся, я забрал свои вещи, включая карту – его подарок.

Он проводил меня до дверей.

– Буду скучать по тебе, пока вновь не увижу.

– Я тоже, – сказал я.

Дядины глаза как-то сверкнули, и мне пришло в голову, что в последнем его замечании скрыт некий подвох, над которым я решил не раздумывать. Прошел через внутренний дворик, где совершал по утрам поклонение солнцу, и вдруг почувствовал слабость в ногах, холодный пот на лбу. Я боялся. Боялся уезжать. Но, подозревая, что дядя, возможно, стоит в дверях, наблюдая за мной, не мог позволить себе дрогнуть. Прошагал по-солдатски к подъездной дорожке, и, когда увидел Дживса, сидевшего на переднем сиденье «каприса», весь страх улетучился. Трудно бояться, вспомнив, что я не один.

Мы мчались вперед молча, оба притихшие и торжественные в начале пути. Только не думайте, будто у нас было мрачное настроение – просто задумались, накапливая силы, затраченные на то, чтобы вырваться из Монклера на волю.

Ехать по хайвею в моем «каприсе» – просторном лимузине, хорошо изолированном от внешнего мира, – все равно что сидеть в гостиной для среднего класса, снабженной мотором и колесами.

День для езды в гостиной выдался идеальный, необычайно ясный в июльском свете середины лета – в атмосфере ни дымки, ни сырости. Простая палитра основных цветов – белое солнце, синее небо, черная, недавно залитая асфальтом дорога. Деревья вдоль шоссе, хоть и пропахшие автомобильными выхлопами, стояли зеленые, пышные, с гордостью демонстрируя свой хлорофилл.

Мы ехали по шоссе 287, направляясь на север к транзитной автостраде до штата Нью-Йорк. Движение было довольно плотное, я старался ловить взгляды коллег, молнией проносившихся мимо. Кто эти граждане? Куда так спешат? Когда я от них оторвался? Они были трагически погружены в себя, преисполнены сознания своей значительности, со сморщенными, измученными лицами. Тут я вспомнил, что все выглядят точно так же. Я сам так выгляжу.

Потом задумался, стоит ли доверять сосредоточенным на самих себе согражданам из Нью-Джерси. Ехать вместе на скорости свыше шестидесяти миль в час – опасный общественный договор. Я чувствовал, что хорошо забронирован в своем «каприсе», но хрупкость жизни отчетливо ощущалась даже в прочном автомобиле, хотя непонятно, чего я забочусь о собственной жизни. По внутреннему убеждению я должен быть застрелен, знал это, всегда твердил, как мантру, что буду застрелен, но, если взглянуть на факты, у меня также силен инстинкт самосохранения – я действительно не хочу умирать, по крайней мере в болезненной автомобильной аварии. Во мне, как в большинстве людей, любопытно смешаны противоречивые побуждения: думаю, что должен быть наказан – застрелен, – но ненавижу боль; часто подумываю о самоубийстве, но боюсь смерти. Ну по крайней мере, все эти противоположные движущие силы удерживают меня в определенном равновесии.

В соответствии с моим взглядом на жизнь с середины дороги, мы с Дживсом держались средней полосы, окруженные антагонистами. Слева от меня разгонялся грузовик доисторических пропорций, справа медленно двигался нарколептический пожилой гражданин, сзади на хвосте сидел социопат, явный самоубийца, вдобавок нетерпеливый.

– Вы когда-нибудь думаете о смерти? – обратился я к Дживсу.

– Только в автомобиле, сэр, с незнакомым водителем, то есть с водителем, стиль вождения которого мне неизвестен.

– А мне вы доверяете, Дживс?

– Вы очень хороший водитель, сэр.

– А с другими, бесшабашно набравшими скорость, думаете: «Ну вот, тот самый случай»?

– Да, сэр. Часто думаю.

– И выходите из машины?

– Да, сэр.

– Я тоже, Дживс. Только мы с вами слишком учтивы. Сколько раз мне в Нью-Йорке не хватало мужества по просить таксиста – которому я платил за услуги! – сбавить скорость. Потом раздумывал над своей трусостью, рассуждая, что, если б он притормозил, судьба наша переменилась бы, произошла бы авария, которой мы избежали. Следите за ходом моей мысли, Дживс?

– Да, сэр.

– Впрочем, по-моему, в этом «каприсе» мы в полной безопасности, – объявил я с безрассудной дерзостью. – Сами можем разбить остальные машины, кроме грузовиков, и еще кучу тех, которые соберутся удрать, когда ситуация разгорячится, поэтому, думаю, с нами все будет в полном порядке.