Лилия Ким - По живому. Сука-любовь

— Но я не могу прыгнуть выше головы! Не я к себе завышенные требования предъявляю — ты от меня требуешь то, чего я сделать не в состоянии!

— Все ты в состоянии. Просто ленишься. Думаешь, зачем напрягаться? Муж есть, он работает — и ладно. О том, что может завтра случиться, ты не заморачиваешься. Как, впрочем, и о том, каково мужу живется. Я это не к тому говорю, чтобы тебя обидеть как-то, упрекнуть. Просто хочу, чтобы ты знала — мне плохо, меня достало все время быть крайним и не иметь никакого тыла.

— Да пойми ты! Я не могу сделать что-то фантастически гениальное только потому, что ты кому-то это обещал и считаешь, что в будущем гипотетически есть надежда, что мой труд заметят. Ради какой-то славы, небольшая вероятность которой, по твоему мнению, якобы существует. Хотя я в такую возможность не верю.

— А просто ради меня? — Валера печально поглядел мне в глаза. — Просто ради меня, Лера, ты можешь постараться? Если любишь так, как говоришь.

Я не знала, что ему ответить.

Мы вернулись в дом. Валера пошел спать, а я открыла «Аквафорум» и начала делать модель по старому эскизу. Мне не нравилось, но я делала. Проект выходил безобразным. Он соответствовал эскизу, но в нем ничто не впечатляло. Не было той изюминки, какой-то маленькой, оригинальной детали, что превращает интерьер в живой, индивидуальный мир. Да, стилистика, да, материалы, да, господство прямого угла…

К утру модель приобрела более или менее законченный вид. Конечно, надо будет ее «повертеть», провести контрольный расчет, сверить с местностью, показать Гере, учесть технические ограничения, но концепция готова. Аккуратная, «в теме», но ничего особенного.

Валера спустился вниз и, как сомнамбула, двинулся к кофеварке. Та была пустой. Он раздраженно цокнул языком, тяжело вздохнул, вытаращил глаза, но промолчал. Принялся готовить себе кофе.

Я хотела показать ему проект, но подумала, что сейчас он вряд ли способен вообще что-либо оценить позитивно. Утренняя дисфория — его обычное состояние.

Валера зарядил кофеварку и полез в шкафчик, где обычно хранится хлеб и сладкое.

— У нас печенья вообще никакого нет?

— А-а… если там не лежит, то нет.

Муж хлопнул дверцей шкафа, так что та отскочила от полок и снова открылась. Молча схватил кружку с кофе, сигареты и вышел на крыльцо, грохнув дверью так оглушительно, что звякнули тарелки на сушилке.

Я глубоко вдохнула, встала и пошла к раковине, понимая, что если сейчас же не займу себя чем-то, то у меня начнется истерика. Обычно посуду я не мою. Домработница загружает все в машину. Однако сейчас эта простая операция спасала меня от сумасшествия. Яростно надраивая стаканы и чашки трясущимися руками, я старалась ни о чем больше не думать, ничего не бросать, не делать резких движений и дышать, дышать, дышать. Когда муж вернулся, сверкала даже мойка.

— Совсем до ручки дошли, — выдохнула я, уперевшись ладонями в тумбу. — Такая сцена из-за печенья…

— Да! — рявкнул Валера. — Из-за печенья! Потому что это частность, показывающая твое отношение ко мне в целом. Если бы я знал, что ты не можешь начать утро без печенья, то следил бы за тем, чтобы оно всегда было в наличии. А ты не считаешь нужным это делать.

Я уткнулась носом в его плечо:

— Боже, ну пожалуйста, не начинай. Я еще спать не ложилась. Я не понимаю, на каком свете нахожусь. Валерочка, милый, не кричи. Можешь сказать все то же самое, но без крика?

Муж крепко меня обнял:

— Прости меня, пожалуйста. Я мудак.

— И ты меня прости, что я забыла про печенье.

— Я тебя люблю, — Валера погладил меня по щеке.

— А я тебя люблю, — ответила я.

Мы поцеловались, и утро продолжилось мирно.

Мирным оно было пять минут, пока Валера не пошел бриться.

— Блядь! — раздался вопль из ванной. — Сколько раз тебя просить? Не вешай свои хреновы бюстгальтеры на мое зеркало!

Я философски налила себе чашку кофе. В конце концов, все дело только в моей реакции. Можно оскорбиться и уйти в глухой депресняк, а можно признать вину. Действительно, Валера не раз просил не использовать его бритвенное зеркало как вешалку для нижнего белья. И то, что он кричит, есть результат стойкого игнорирования мною его просьбы.

— Прости, я больше не буду! — крикнула я в ванную.

— Ага, не будет она, — высунулся оттуда муж с зубной щеткой в руках. — Так я и поверил!

Я чмокнула его в нос и пошла будить Лизу.

Когда она позавтракала, одетый Валера спустился вниз с пачкой каких-то документов.