— А почему? — пожал плечами Дементьев. — Хорошо. Наконец-то разговорились. А то сидят, как в театре.
И Павел Кириллович, совершенно сбитый с толку, махнул рукой и напустил печаль на лицо.
Минут десять гудела изба. Многие закурили, и дым голубой холстиной заколыхался над головами.
Дементьев встал. Сделалось тише.
— Товарищи, — сказал он, — можно мне сказать?
— Давай, — крикнул Никифор.
— Предложение Зориной интересное. Это новаторское предложение. Вот вы говорите: нормы, нормы… А как составляются эти нормы? Мы приезжаем к вам, смотрим и записываем. Вы — хозяева норм. Конечно, нельзя ломать нормы с кондачка, не подумавши.
— Вот то-то и дело!.. — сказал Никифор.
— Но предложение Зориной не из таких. Пора забывать сиротские военные нормы. Кроме того, у них на участке имеются все предпосылки: земля там прекрасная, вспашка проведена действительно отлично. Так или не так?
Все молчали.
— Все дело в том, чтобы было желание. А такое желание, я вижу, есть. Вон Гриша с кузнецом чуть не подрались. Мое предложение — дать полторы нормы семенного зерна бригаде Зориной.
— А где его взять? — спросил Никифор.
— Это ваше дело, где взять. Вы колхоз. Подумаете хорошенько — найдете. А райотдел сельского хозяйства поможет. И райком партии…
В конце концов порешили точно подсчитать семфонд и, если хватит, передать излишки Зориной.
Люди расходились по домам.
Небо, усыпанное мелкими звездами, чернело над деревней. То и дело распахивалась скрипучая дверь правления, и прокуренный луч вырывался на волю, и люди останавливались на ступенях, привыкая к темноте, и их длинноногие тени стлались поперек дороги. Во всех концах перекликались ребята. «Девоньки, где вы? Обождите!» — кричала Настя-трусиха, дочь кузнеца Никифора. «Ау, мы тута!» — отзывался издали, подделываясь под девичий голос, Гриша.
Пожилые шли молча, гуськом, прижимаясь к заборам и палисадам. Кое-кто тащил под мышкой скамейку.
Дверь отворялась все реже, реже, голоса утихали, и в окнах изб загорались огни. Сейчас поужинают, умоются, лягут спать.
Дементьев шел ночевать к Павлу Кирилловичу. В его ладони жужжал ручной электрический фонарик, и кружок, похожий на луну, изгибался перед его ногами, то бледнея, то наливаясь молочным светом.
— Держите правей! — говорил Павел Кириллович. — Там в грязь угадаете.
— Хорошо прошло собрание, — сказал Дементьев,
— Какое там хорошо! Не налажена еще дисциплина. Да вот Ленка всегда…
— Вон что! — раздалось сзади.
— Э, легок черт на помине. Ну, проходи, — сказал Павел Кириллович сторонясь.
— А я с вами.
— Что такое? — быстро спросил агроном. Фонарик перестал жужжать.
— Пойдемте. Ну ее, — поморщился Павел Кириллович. — Или вы с ней у Наталки не наговорились?
— Вы идите, — сказала Лена, — а он догонит.
— Да, идите, идите, — закивал Дементьев.
— Ну, как знаете. Избу-то найдете? Во-он, глядите, огонек за колодцем, где березы. Видать?
В темноте не было видно ни берез, ни колодца, но Дементьев кивнул. Павел Кириллович ушел, и долго было слышно, как сапоги его чавкают по грязи. Неясный шум ледохода, похожий на сонное бормотанье, вместе с влажным ветром доносился от реки.
— Чего же вы стали? — сказала Лена. — Ступайте.
— Нет. Вы идите вперед. Мужчине полагается сзади.
— И давно такой закон вышел, чтобы мужикам позади баб ходить?
— Так полагается.
— Ну пойдемте, если полагается. Уезжаете завтра?
— Уезжаю.
— Можно вам написать, если вопросы какие-нибудь будут?
— Пишите.
— Я прямо на квартиру вам буду писать. Ладно? Вы не думайте, адрес-то ваш я схоронила. Вот он.
И Лена достала из-за рукава какую-то бумажку и потрясла ею в темноте.
— Хорошо. Пишите на квартиру, — сказал Дементьев.
«Зачем тебе нужно кривить на каждом шагу? — подумал он с горечью. — Ты даже не помнишь, что оставила мой адрес на подоконнике в доме Наталки. Может быть, сказать, что адрес этот лежит у меня в бумажнике?»
Они проходили мимо избы кузнеца. В окно было видно, как жена его разливала из кастрюли чай. Над столом висела лампа под жестяным самодельным абажуром.
— Почему вы молчите, Петр Михайлович? — спросила Лена,
— А что?
— Присоветуйте что-нибудь. С чего начинать? На что нажать больше? Какое ваше будет напутствие…
«Какое мое будет напутствие? — подумал Дементьев. — Не играй со мной, как с маленьким, Лена. Не такой уж я маленький. Вот такое мое напутствие…» — и спросил вслух:
Читать дальше