Сирил Массаротто: Бог — мой приятель

— Отлично, пап!

Он чмокнул меня в щеку и убежал к себе. Не иначе как обдумывать мое предложение.

Наутро Лео разбудил меня ни свет ни заря. Он принес мне кофе в постель, и, признаться, я был весьма тронут такой заботой.

— Спасибо. Что-то ты сегодня рано поднялся. Плохо спалось?

— Нет-нет, совсем наоборот. Знаешь, хотел сразу тебя предупредить: не удивляйся, когда будешь менять мое постельное белье, оно там… слегка заляпанное.

— Каким же, интересно, образом?

— …

— Ты опять жевал в постели?

— …

— Давай выкладывай, ругаться не буду.

— Ну, как тебе еще объяснить? Я заляпал белье! Этой ночью я стал мужчиной, тебе что, все как маленькому объяснять?!

— Ах, ну да, ну да… Это… это просто замечательно. Браво.

— Ну все, я побежал к Жереми. Чао!

Браво? Я что, совсем спятил? Кто вообще сейчас так выражается? Нет, я себя решительно не узнаю! Мне следовало вести себя более непринужденно, расспросить, как он себя чувствует, все ли у него в порядке, сказать что-нибудь ободряющее, ввернуть подходящую шуточку. Да, точно, после того как он сказал, что мне все надо объяснять как маленькому, я должен был съехидничать, что уж он-то у меня настоящий профессор и его пятна на постельном белье не иначе как точная копия карты Франции! Ну почему я сразу не додумался? Не вдогонку же теперь кричать… Ну хорошо, допустим, все это из-за того, что он слишком рано меня разбудил и я не успел как следует подготовиться. В следующий раз буду начеку.

Я стараюсь проводить как можно больше времени с сыном. Меня слегка настораживает тот факт, что переходный возраст не доставляет ему никаких видимых неудобств. Я уже было собирался повыведать у Бога, что там на самом деле у парня на уме, но в последний момент передумал. Во-первых, я в очередной раз рисковал нарваться на отказ, а во-вторых, он же говорил, что в общем и целом все с ним будет в порядке, а раз так, то подробности мне знать ни к чему. В конце концов, каждый имеет право на личную жизнь. Меня бы в его возрасте точно кондрашка хватила при одной только мысли о том, что предки начнут копаться у меня в мозгах. У Лео своя жизнь, и он ею вполне доволен. Он целыми днями пропадает у друзей или в спортивной секции, а по вечерам часами висит на телефоне… Он никогда не унывает, и от этого все ему дается легко. Мы стараемся почаще выкраивать время, чтобы побыть вдвоем, поболтать о том о сем. Ему со мной по-прежнему интересно, а это значит, что я все-таки не самый плохой отец и еще могу ему на что-нибудь сгодиться. Мы свободно беседуем на любые темы, говорим о школе, обсуждаем его друзей и даже подруг. Я поражаюсь, насколько легко он доверяет мне свои сердечные тайны. Вот, например, недавно я узнал, что ему в классе очень нравится одна девочка, а вот другая сама на него запала, но, увы, она абсолютно не в его вкусе.

В среду, в день рождения Алисы, мы вместе отправились на кладбище.

— Расскажи мне о маме, какая она была?

— Она была… чудесная. Чудесная жена и чудесная мать. Я говорю так вовсе не из стремления приукрасить ее в твоих глазах, а просто потому, что именно такой она и была. И я любил ее больше жизни.

— Знаешь, я совсем не помню тот день, когда это случилось…

— Зато я помню его слишком хорошо. Помню каждую секунду, каждый миг. Все происходило словно как в кошмарном сне. Твоя мать была любовью моей жизни. Такую разве что в кино увидишь, а мне довелось испытать ее по-настоящему. Я тебе никогда не рассказывал, но, когда я приехал в больницу и увидел ее, врачам пришлось насильно вкалывать мне успокоительное, потому что я так разбушевался, что отдубасил добрую половину персонала.

— Ты? Не может быть!

— Еще как может. Санитарам, кстати, тоже досталось.

— Да я в жизни не видел, чтоб ты дрался!

— То было другое. Я обезумел от горя, понимаешь? Я был взбешен, зол на весь мир. Мой гнев требовал выхода и нашел его, а каждый удар приносил облегчение. Ее смерть опустошила меня.

— Но ведь теперь тебе уже лучше?

— Пожалуй, что так. Исключительно благодаря тебе.

— А почему ты не найдешь себе другую женщину?

— Не знаю.

— Думаю, мама бы не возражала.

— Против чего?

— Против другой женщины, с которой бы ты был счастлив. Ведь столько лет прошло…

— Боюсь, все не так просто. Я же не знаю наверняка…

— Думаю, тебе стоит попробовать. Лично я буду только рад. При условии, что она будет милой и симпатичной. Я имею в виду, симпатичной на твой вкус.

— И как прикажешь это понимать? Хочешь сказать, что это должна быть симпатичная старушка? Конечно, твой престарелый папаша только таких и обожает!