Эрико Вериссимо: Пленник

Примерно год назад армия союзной заокеанской державы реквизировала у местных властей «Hotel du Vieux Monde», чтобы поселить в нем своих офицеров, как одиноких, так и тех, что приехали сюда с женами. Здание теперь находилось в ведении интендантства этой армии и среди ее офицеров стало известно под кодовым названием «АОС». Из прежнего штата в отеле остались двое европейцев (метрдотель и шеф-повар) и значительное число туземных служащих, предварительно подвергшихся строгой проверке. Новые хозяева начали с того, что установили в вестибюле автоматы, продающие сигареты и жевательную резинку. По слухам, в ближайшее время в здании предполагалось смонтировать новую мощную установку для кондиционирования воздуха.

У главного входа вооруженные часовые проверяли документы у всех входящих, даже военнослужащих. Гражданских лиц тщательно обыскивали.

В тот вечер ночной портье, как обычно, пришел в отель за несколько секунд до того, как пробило семь. Перекинувшись парой слов с дневным дежурным, он сел за свою стойку в вестибюле.

Это был пожилой туземец, высокий, худой, сутулый, с бритой головой. Кожа туго обтягивала скулы, придавая ему сходство с ожившей мумией, в глубоких глазницах блестели глаза тридцатилетнего человека. Лиловато-красные губы — цвета лежалого мяса — двигались в механической улыбке всякий раз, когда мимо проходил какой-нибудь белый. Туземец держался услужливо и почтительно и пользовался доверием у иностранных офицеров. «Дед, где здесь можно хорошо поесть?» И портье водил узловатым пальцем по плану города, показывая рестораны, заслуживавшие, по его мнению, рекомендации. «Послушай, старина, а где бы мне найти красивую и чистую девчонку, которая пожелала бы утешить ночью одинокого солдата?» И портье вытаскивал из кармана книжечку в красной обложке, шамкая из-за плохо пригнанной вставной челюсти, диктовал номера телефонов, тут же сообщая все сведения о каждой девушке. Он умел объясняться на двух иностранных языках и прекрасно знал диалекты своей страны. Занимался астрологией и гаданием и, по слухам, был замечательным медиумом. Его часто звали к умирающим: он зажигал курительные палочки, впадал в транс, ожидая, чтобы духи предков подсказали ему, как нужно лечить больного…

Ночной портье начал перебирать карточки, оставленные для него дневным дежурным. Личные карточки офицеров, которые собирались уехать из отеля в ближайшие сутки.

Он понемногу научился узнавать этих иностранных военных, хотя и считал, что все они на одно лицо. Вон офицер из триста четырнадцатого номера сидит в кресле и читает газету. А кто этот рыжий, только что сунувший монету в щель автомата с сигаретами? Да капитан из триста тридцатого…

А! Вон вошел полковник, и часовые вытянулись, отдавая честь. Портье снял ключ и с почтительной улыбкой подал полковнику. У того был рассеянный вид.

— Не угодно ли чего-нибудь, господин полковник?

Полковник отрицательно покачал головой и направился к лифту. Портье смотрел ему вслед. Этот белый заметно меняется с каждым днем: морщины на лице проступают все резче. Наверно, тело или душу этого белого подтачивает какой-то недуг.

Портье снова взял карточки. Вот сведения о лейтенанте из четыреста тридцать пятого номера: тридцать лет, специальность — прикладная психология. Чем-то он отличается от всех других. Смуглая кожа, темные вьющиеся волосы. Африканская кровь? Пожалуй. Его замкнутость и небрежное обращение с ним его товарищей подтверждают такое предположение. И по-видимому, лейтенант принадлежит к тем, кто достиг предела… Но как бы там ни было, срок его службы кончился, а он остался цел и невредим… во всяком случае, физически. Менее чем через сутки он уже будет дома, с родными. Лучше вернуться домой живым в пассажирском самолете, чем мертвым в гробу, покрытом флагом. Ему повезло!

Он перевернул карточку лейтенанта, прочел и перечел дату его рождения, наморщил лоб, закрыл глаза и на несколько секунд погрузился в астрологические расчеты. Четыреста тридцать пятый номер родился в год буйвола… Плохо, плохо… «Завтрашний день не принесет ему ничего хорошего», — пробормотал он. Лейтенанту грозит какая-то страшная опасность. Может быть, она подстерегает его на обратном пути через океан? Не следует ли предупредить этого человека о грозящей беде?

Он колебался, рассеянно постукивал карточкой по ногтю большого пальца. Потом бросил ее на стойку и подошел к термометру у дверей ресторана. Столбик ртути поднялся почти до тридцати восьми градусов.