Виктор Рид - Леопард

— Клянусь, ты так напугал его, что он не посмеет вернуться! — выкрикнул мальчишка.

Небу оторвал взгляд от пламени и встретился взглядом с холодными блестящими глазами мальчишки.

— Доброе утро, — сказал негр, — сегодня прекрасная погода.

Мальчишка ухмыльнулся и облизнул губы. До него доносился рев утреннего дождя.

— Помнишь, генерал Небу, как раз об этом и рассказывал мой отец. Это-то и есть распрекрасная погодка. Как ты думаешь, он вернется сегодня?

— Кто? Твой отец?

Вышедший из себя мальчишка пулей выскочил из одеяла:

— Сукин сын! Как ты смеешь издеваться надо мной! Ты прекрасно понимаешь, что я говорю о леопарде, которому твоя неуклюжесть позволила скрыться!

— Замолви за меня словечко перед винтовкой, и тогда нам нечего будет опасаться возвращения бваны леопарда. — Голос Небу звучал мрачно.

Мальчишка брызгал словами, как слюной. Но очень скоро он подавил свой гнев и сказал с недоброй усмешкой:

— Оружие черного — копье. И лук. Почему ты не хочешь воспользоваться своим оружием? Тебе стыдно, что ты ниггер?

Этот лук был высотою в шесть футов. Первый свой лук он вырезал из дерева мпвеки после благополучного возвращения из джунглей. Старейшины посылали туда юношей для того, чтобы они научились заботиться о себе, закалились и, окрепнув духом, превратились в гордых молодых воинов. Он помнил и тот день, когда он отложил лук в сторону и пошел работать на бван. Лук, который он теперь носил, был сделан несколькими годами позднее, после времени мужской любви, высоко в горах, вблизи линии вечных снегов.

Он взял его в руки и, пока вода в котелке закипала, подтянул на несколько дюймов тетиву, сделанную из бычьих сухожилий, которая немного ослабла от сырости. Он захватил пальцами тетиву, чтобы проверить, хорошо ли она натянута, и почувствовал, как она натянулась в боку и вскрикнула в распухших ногах; он отпустил ее, и она, не принеся вреда никому, кроме него, загудела, задрожала и стала успокаиваться. Пот проступил на лбу. Его руки были длинными, гибкими и очень сильными. Он молча смотрел на них и думал о ногах. Когда-то его ноги были длинными, тонкими, отлично пригнанными к плоскому животу. Теперь они раздались в ширину — толстые, гнилые деревья, истерзанные водой и ветром, они не прочнее, чем стебли фасоли. Каждый ярд кажется им милей. Они принадлежат прокурору верховного суда в Найроби. Они чужие.

— Ты себя не очень хорошо чувствуешь? — ласково спросил мальчишка. — Тебе бы следовало довериться мне. Я бы вскрыл тебе рану. Выпустил бы весь гной. Я же говорил тебе.

«Немножко горя, — успокаивал Небу свое африканское сердце, — немножко грусти, порыв веселья — всего понемногу. Такова жизнь».

И вождь в груди кивнул, соглашаясь с ним. Он улыбался. Вода закипела.

Небу снял котелок с огня и поставил его на землю. Он опустил в котелок сложенную пополам тряпку и, задрав куртку, обнажил рану. Ему стало не по себе при виде ее. Мальчишка быстро поднялся и припрыгал к нему поближе.

— Ну-ка, — сказал мальчишка, — давай я подержу. — И он поднял котелок и поднес его вплотную к негру.

Небу прижал горячую ткань к ране, и слоны в ней стали с корнем вырывать большие деревья. Громкие голоса боли раздались в Небу, и в самый разгар этой разноголосицы все взорвалось.

Великий, должно быть, собрал его воедино из изболевшихся мелких кусочков, ибо из непроглядной тьмы он вернулся к мучительному яркому свету. Выбираясь из-под развалин, он почувствовал, что ноги его влажны, и увидел на земле перевернутый котелок и мальчишку, уставившегося на него из дальнего угла пещеры.

— Ты неожиданно двинулся! — закричал мальчишка, увидев себя распятым в черных глазах Небу. — Он… он… выскользнул из рук!

Но в сознании он отметил, как похоже на кусок черного дерева было лицо Небу. Страдание не отразилось на нем, как тогда на морде собаки. И он был вне себя от ярости из-за того, что Небу не выдал боли. Совершенно бесчувственный. Иначе как же мог бы он вынести такую боль? Черные действительно совсем как животные.

Негр отполз в сторону, хриплым вздохом подтвердив слова мальчишки. Он прочистил ноздри и затряс головой, стряхивая с себя тонны обрушившейся земли. Он посмотрел на мальчишку исподлобья. Он был уверен, что начинает что-то подозревать, и грустно вздохнул. Даже хорошо, что жук покинул рану и что теперь в ней неистовствуют слоны. Он хотел отделаться слишком легким возмездием. Чересчур легким.

— И молодой бвана еще обвиняет меня в неуклюжести, — кротко сказал он. Но ничего нельзя было разглядеть на лице мальчишки. Карие двери глаз были наглухо закрыты. — Давай поедим — и в путь.