Николай Никандров: Путь к женщине

– Врешь, не возьмешь! – шипит он при этом яростно на каждого.

Шурка, а ты здесь больно не разоряйся, здесь все-таки союз, а не пивная, – увещевает его Веточкин, а сам делает еще одно отчаянное усилие, багровый, задыхающийся в борьбе.

– Шура, пройдем с нами в буфет, раздавим по графинчику, – кряхтит в то же время с другой стороны Огоньков, повисая всей своей тяжестью на другом плече пьяного.

Солнцев вдруг собирает все свои силы, швыряет Веточкина и Огонькова, как щенят, об пол, а сам с веселой рожей ставит руки в боки, пьяно приплясывает на месте, диким ревущим голосом горланит на все притихшее здание:

– Стр-ра-да-тель мой, стр-ра-дай со мной, надоело мне стр-ра-дать одной!..

Собрание по-детски добродушно смотрит на него, по-детски довольно смеется.

Огоньков и Веточкин, поднявшись с пола и отряхнув рука ми с коленок пыль, переконфуженные перед целым собранием, озлобившиеся, налетают на отплясывающего Солнцева сзади, безжалостно ломают его, комкают, поднимают высоко на воздух, выбегают с ним за дверь и через полминуты с обессиленными улыбками возвращаются обратно.

– Стр-ра-да-тель мой, стр-ра-дай со мной… – тотчас же раздается за запертой дверью дикое, разудалое, какое-то безгранично-размашистое пение Солнцева.

Но вот пение внезапно обрывается, и из-под двери доносится клокочущее рыдание пьяного…

Собрание остро, страдальчески вслушивается. У многих бледнеют лица, плотнее замыкаются губы. У нескольких чело век нависают на ресницах слезинки.

На сухом деловом лице Данилова тоже появляются новые, теплые грустные складки.

– Какой большой поэт на наших глазах погибает! – глубокой болью звенит на весь зал одинокий голос Анны Но вой из дальнего угла. – И неужели наш союз не в силах что-нибудь для него сделать? Позор!!!

– А чем же он погибает? – даже не оборачиваясь к ней и не убирая локтей со своего стола, равнодушно отзывает ся сидящий за кружкой пива Антон Нелюдимый, мрачного вида человек с устрашающе громадными чертами лица.

– Как чем? – содрогается возмущением голос Анны Новой. – А вино?

– Что ж, что вино? – лениво рассуждает в ответ Антон Нелюдимый. – Вино, оно помогает нашему брату творить, дает полет фантазии!

Немалых трудов стоит Данилову прекратить наконец переговоры с мест.

– Товарищи! – взывает он и звонит в стакан. – Товарищи! Будем считать, что ничего не случилось! Собрание продолжается!

И все снова обращают взоры к Шибалину.

III

Но в этот самый момент возле двери "Библиотека" раздает ся душу раздирающий крик. Кричит не то женщина, не то ребенок.

Собрание поворачивает в ту сторону головы, смотрит.

Крик повторяется.

Один за другим все вскакивают из-за столиков, спешат к месту происшествия, и возле двери "Библиотека" образуется большая толпа.

– Не пойду!!! – вырывается из центра плотной толпы прежний раздирающий крик, и на этот раз кажется, что крик принадлежит мальчику. – Ни за что не пойду!!! Убейте на месте – не пойду!!!

Данилов встает, тянется вверх, смотрит слепыми стеклами вдаль, звонит:

– Что там еще случилось?

Толпа полуоборачивается к нему и отвечает издали трубно хором:

– Человек в галошах!

Лицо Данилова меняется, корпус инстинктивно подается вперед:

– Как в галошах? Толпа хором:

– Так в галошах!

– Заставить снять!

– Не хочет!

– Что значит "не хочет"? Снять, да и только!

– Не дается! Может быть, вы ему скажете, товарищ председатель?

Толпа расступается на обе стороны, делится на две части и открывает встревоженному взору председателя такую кар тину: скромно одетый юноша с плачущим выражением лица силится вырваться из крепких держащих рук двух служителей, старого и молодого.

Юноша умоляюще:

– Пустите меня!

Старый служитель:

– Снимите галоши, сдайте их нам под номерок, тогда пустим.

Председатель твердо:

– Антон Тихий, что за безобразие, почему вы не снимаете галош?

– А если они у меня на босу ногу! – с раздражением кричит Антон Тихий и вскидывает в сторону председателя одну ногу, босую, обмотанную тряпками, в галоше.

Молодой служитель к председателю:

– Они через то и одевают галоши на босу ногу, чтобы за хранение не платить!

Старый:

– Хитрость своего рода!

Молодой:

– Мы их давно заметили, да все не удавалось словить: как пойдут чесать по коридорам да по лестницам!

Старый:

– Тут еще есть несколько душ таких, которые проскочили в галошах…

Смотрит всем на ноги. В толпе кое-где заметное движение: несколько человек прячут от служителей ноги. Председатель к служителям: