Дженнифер Уорф - Вызовите акушерку. Прощание с Ист-Эндом

– Матрас?

– Я же сказала, матрас.

– Но у нас есть один.

– Нужен ещё один. Давайте, быстрее, у меня мало времени.

Джулия поспешно спустилась в паб. Она не понимала, что происходит, но велела работникам затащить наверх стол и принести матрас с чердака. Оглядев то, что она попросила, сестра удовлетворённо фыркнула.

– Хорошо. Прислоните стол со сложенными ножками к кровати – вот так. Поставьте к нему комод, чтобы он не съехал. Отлично, теперь положите сверху матрас. Молодцы.

Она взглянула на Терри.

– Терри Вестон, так?

Молодой человек кивнул.

– Я так и думала. Я тебя знаю с тринадцати лет – ты тогда объелся чего-то не того, и никак не мог от этого избавиться. Мучился запором две недели. Пришлось две клизмы тебе поставить. Надеюсь, это послужило тебе уроком.

Терри побагровел, а второй работник захихикал. Мистер Мастертон тоже рассмеялся, что вызвало очередной приступ кашля.

Сестра выгнала работников, и когда кашель утих, нежно сказала:

– Теперь, мистер Мастертон, надо выгнать жидкость у вас из лёгких. Ложитесь на этот матрас головой вниз. Я буду массировать вам спину и покажу вашей дочери, как это делается. Давайте я вам помогу.

Джулия поразилась, как деликатно сестра Евангелина обращалась с пациентом. На фоне её грубых манер это оказалось полной неожиданностью. Сестра была добра и держалась очень уважительно. Она помогла отцу Джулии подняться и лечь лицом вниз на матрас на столе. Она объяснила, что в этом положении жидкость выйдет из лёгких.

– Теперь я буду пальпировать вашу спину и массировать её от нижних долей лёгких к верхним, чтобы выгнать мокроту. Нам понадобится миска или ночная ваза, чтобы вы могли туда сплёвывать. Слышите, сестра, – то есть мисс Мастертон?

Джулия сделала, как ей велели, и сестра начала массировать спину её отца.

– Смотрите внимательно, – сказала она. – Сейчас я попрошу вас всё повторить.

Отец беспрерывно кашлял и обильно сплёвывал пенистую жидкость с густыми нитями зеленоватой слизи.

– После этого вам будет легче, – сказала сестра Евангелина больному. – Теперь идите сюда, мисс Мастертон. Попробуйте сами.

Джулии страшно было прикасаться к отцовской спине, которая казалась такой хрупкой, но девушка боялась ослушаться.

– Всё правильно. Сложите ладони чашечками и похлопывайте по спине, продвигаясь к плечам. Не останавливайтесь, и обрабатывайте и бока тоже. Теперь помассируйте. Общий принцип вы поняли. Следите за своими ощущениями. Десяти минут достаточно. Теперь укройте пациента, ему нельзя мёрзнуть.

После этого, к немалому изумлению Джулии, монахиня улыбнулась и сказала:

– Умница. Всё верно.

Затем она обратилась к мистеру Мастертону:

– Это надо проделывать дважды в день. Ваша дочь справится сама, а потом вам следует минут двадцать лежать головой вниз. Так вам станет гораздо легче. Теперь я должна идти, но я буду звонить каждый день.

Когда они вышли в гостиную, сестра повернулась к Джулии:

– Это его не вылечит. Теперь его уже не спасёт ничего, кроме чуда. Но это ему поможет. Со временем его погубит жидкость, которая скапливается в лёгких, но до этого мы обязаны облегчить ему жизнь. Кроме того, такие активные процедуры приободряют пациентов. Это даёт им хоть какую-то надежду.

Она с ворчанием собрала вещи и тяжело зашагала вниз по лестнице. В пабе она к вящему неудовольствию Терри и радости посетителей громко объявила:

– Я вернусь завтра, а ты пока не забывай ходить на горшок!

Джулия три месяца ухаживала за отцом и за это время стала лучше его понимать. Его сдержанность и молчаливость были ей близки, и она восхищалась тем, что он не поддаётся печали. Она не ожидала, что он будет благодарен за мельчайшие знаки внимания. Глядя, как неусыпно он печётся о пабе, она узнавала в нём человека, которого видела с детства. Её восхищало, какое усилие он совершает над собой каждое утро ради бесед с Терри, и она неизменно присутствовала при этом, чтобы помочь, если ему что-то понадобится. Сестра Евангелина приходила к ним каждый день, вместе они выполняли постуральный дренаж и массаж, и Джулия видела, как нелегко даются отцу эти процедуры. Однако после них он, казалось, выглядел лучше, потому они продолжали.

Отец никогда открыто не высказывал своих чувств, но как-то вечером он сжал её руку и прошептал:

– Хорошая ты девочка, Джулия, одна у меня осталась. Достань-ка коробку из того шкафа. Я уже много лет в неё не заглядывал. Посмотрим вместе.