Стив Берри - Проклятие Янтарной комнаты

— Конечно. — Клерк подвинул ей блокнот.

Она написала:

«Я буду в церкви Святого Герхарда в 22.00. Ждите там.

Она сложила записку.

— Я прослежу, чтобы герр доктор Грумер получил ее, — сказал служащий.

Она улыбнулась и дала ему пять евро за беспокойство.

Кнолль стоял в вестибюле «Кристиненхофа» и осторожно раздвигал шторы, чтобы посмотреть на улицу с первого этажа. Он наблюдал, как меньше чем в ста футах от него Сюзанна Данцер остановилась и огляделась.

Она почувствовала его?

Она хороша, и ее инстинкты были отточены. Ему всегда нравилось замечание Юнга о том, что древние рассматривали женщин как Еву, Елену, Софию или Марию — соответственно как импульсивную, эмоциональную, интеллектуальную или нравственную. Данцер безусловно обладала первыми тремя качествами, но нравственного в ней не было ничего. Она обладала также еще одним качеством — была опасна. Но сейчас ее охрана, скорее всего, отдыхала, думая, что он похоронен под тоннами камней на руднике в сорока километрах отсюда. Он надеялся, что Франц Фелльнер шепнул словечко Лорингу о том, что его местонахождение неизвестно. Необходимая уловка, чтобы выиграть время и понять, что происходит. Даже важнее — чтобы выиграть время и решить, как свести счеты с привлекательной коллегой.

Что она делала здесь, в отеле «Гарни»? Здесь штаб-квартира Вейленда Маккоя. Есть ли у нее источник среди участников экспедиции? Если так, то ничего необычного. Он сам много раз находил информаторов на других раскопках, чтобы Фелльнер мог первым оценить все, что могло быть найдено. Искатели приключений сами готовы были продать хотя бы некоторые из своих находок на черном рынке, так как все, что они находили, считалось давно потерянным. Эта практика позволяла избежать ненужной правительственной волокиты и раздражающей национализации. Немцы настаивали на национализации лучшего из того, что будет найдено в земле. Требования строгих отчетов и большие штрафы преследовали нарушителей. Но жадность всегда превалировала. Он сделал несколько прекрасных приобретений для частной коллекции Фелльнера у беспринципных охотников за сокровищами.

Начался мелкий дождь. Стали раскрываться зонтики. Вдали прогремел гром. Данцер вышла из «Гарни». Он отошел к краю окна, надеясь, что она не перейдет улицу и не войдет в «Кристиненхоф». В тесном холле негде спрятаться.

Он вздохнул с облегчением, когда она подняла воротник куртки и направилась вниз по улице. Кристиан не спускал с нее глаз. Данцер вошла в другой отель ниже по улице, «Геблер», как было написано на вывеске. Его фасад с перекрещенными балками осел под весом веков. Он проходил мимо него по дороге в «Кристиненхоф». Логично, что она остановилась там. Близко, удобно. Он вернулся в холл и стал смотреть в окно, стараясь не бросаться в глаза людям, слоняющимся вокруг. Прошло пятнадцать минут, а она так и не вышла.

Он улыбнулся.

Вот и подтверждение.

Она была там.

Штодт, Германия

Понедельник, 19 мая, 13.15

Пол изучал Альфреда Грумера опытным взглядом юриста, всматриваясь в каждую черточку его лица, оценивая его реакцию, вычисляя вероятный ответ. Он, Маккой, Грумер и Рейчел вернулись в бытовку рядом с рудником. Дождь моросил по жестяной крыше. Почти три часа прошло с открытия новой пещеры, и настроение Маккоя стало только еще более унылым, как и погода.

— Какого черта происходит, Грумер? — спросил Маккой.

Немец неподвижно сидел на стуле.

— Два возможных объяснения. Первое: грузовики были пусты, когда их загнали в пещеру. Второе: кто-то опередил нас.

— Как кто-либо мог нас опередить? У нас заняло четыре дня, чтобы пробиться в пещеру, а другой выход замурован наглухо тоннами мусора.

— Это могло произойти давно.

Маккой глубоко вздохнул:

— Грумер, ко мне завтра прилетают двадцать восемь человек. Они инвестировали хренову кучу денег в эту крысиную нору. Что я должен им сказать? Что кто-то опередил нас?

— Факты есть факты.

Маккой вскочил со стула, ярость пылала в его глазах.

— К чему хорошему это приведет? — вмешалась Рейчел.

— Я почувствую себя гораздо лучше.

— Сядьте, — сказала Рейчел.

Пол узнал ее голос судьи. Строгий. Жесткий. Тон, не оставляющий ни намека на сомнение. Тон, который она много раз применяла в их собственном доме.

Великан отступил.

— Господи Иисусе. Это что-то.

Он снова сел.

— Похоже, мне понадобится адвокат. Судья, конечно, не сможет меня представлять. Вы свободны, Катлер?