Стив Берри - Проклятие Янтарной комнаты

— А янтарь? Мы видели не так чтобы много, — сказал Маккой.

— У меня есть несколько красивых вещиц. Хотите взглянуть?

— Да, черт возьми.

Лоринг повел их из Комнаты предков по длинному закрученному коридору в глубину замка. Комната, в которую они наконец зашли, была маленьким помещением без окон. Лоринг щелкнул выключателем, спрятанным в камне, и яркий свет залил деревянные витрины, окаймлявшие стены. Пол прошел вдоль витрин с богемским стеклом и золотым литьем Маира. Каждый образец был старше трехсот лет и в отличном состоянии. Две витрины были полностью заполнены янтарем. Среди образцов были шкатулка, шахматная доска с фигурами, двухэтажный комодик, табакерка, тазик для бритья, подставка для мыла и кисточка для взбивания пены.

— Большинство восемнадцатого века, — сказал Лоринг. — Все из мастерских Царского Села. Двое мастеров, которые создали эту красоту, работали над панелями Янтарной комнаты.

— Это лучшее из того, что я когда-либо видел, — сказал Пол.

— Я очень горд этой коллекцией. Каждый экземпляр стоил мне состояния. Но, увы, у меня нет Янтарной комнаты, чтобы их дополнить, как бы мне того ни хотелось.

— Почему я вам не верю? — спросил Маккой.

— Откровенно говоря, пан Маккой, это не важно, верите вы мне или нет. Более важней вопрос о том, как вы собираетесь доказать свое утверждение. Вы приходите в мой дом и кидаете дикие обвинения — угрожаете мне открыть их прессе, не имея достаточных оснований для вашего заявления, кроме сфабрикованных фотографий букв на песке и бессвязной речи корыстного академика.

— Я не помню, чтобы говорил о том, что Грумер был академиком, — сказал Маккой.

— Нет, не говорили. Но я знаком с герром доктором. Он имел репутацию, которую я бы счел незавидной.

Пол заметил перемену в тоне Лоринга. Мягкости, снисходительности как ни бывало. Слова звучали медленно, твердо, взвешенно. Терпение этого человека было явно на исходе.

На Маккоя, казалось, это не произвело впечатления.

— Я думаю, пан Лоринг, что человек с вашим опытом и воспитанием мог бы справиться с таким колючим типом, как я.

Лоринг улыбнулся:

— Я нахожу вашу откровенность забавной. Со мной нечасто так разговаривают.

— Вы думали над моим дневным предложением?

— На самом деле да. Миллион долларов США решили бы проблему с вашими инвестициями?

— Три миллиона было бы лучше.

— Тогда, я полагаю, мы остановимся на двух, больше не торгуясь?

— Да.

Лоринг хихикнул:

— Пан Маккой, вы мне по душе.

Замок Луков, Чешская Республика

Пятница, 23 мая, 2.15

Пол ворочался в постели. Он не мог заснуть с тех пор, как они с Рейчел поднялись в свою комнату незадолго до полуночи. Рейчел спала рядом с ним в огромной кровати. Она не храпела, но дышала тяжело, как обычно. Он думал о Лоринге и Маккое. Старик легко расстался с двумя миллионами долларов. Может, Маккой прав? Лоринг прятал что-то, что должна была защитить сделка в два миллиона долларов? Но что? Неужели Янтарную комнату?

Он представил нацистов, сдирающих панели со стен дворца, затем везущих их на грузовиках через Советский Союз, только чтобы потом снова их разобрать и увезти на грузовиках в глубь Германии четыре года спустя. В каком состоянии они были? Возможно, они к тому времени имели лишь ценность сырья, которое можно было бы использовать в других произведениях искусства? Что там писал Борисов в своих статьях? Панели состояли из ста тысяч кусков янтаря. Конечно, это чего-то стоило на мировом рынке. Может, в этом было дело. Лоринг нашел янтарь и продал его, заработав достаточно, чтобы два миллиона долларов были удачной сделкой за молчание.

Он встал с постели и подкрался к своим рубашке и брюкам, наброшенным на кресло, и тихонько натянул их. Ботинки надевать не стал — босые ноги будут производить меньше шума. Сон не шел, и он очень хотел исследовать выставочные комнаты первого этажа. Обилие произведений искусства, которое они видели ранее, подавляло, и это затрудняло их восприятие. Он надеялся, что Лоринг не будет возражать против небольшого частного осмотра.

Он бросил взгляд на Рейчел. Она свернулась калачиком под одеялом, на ее обнаженное тело была накинута только одна из его байковых рубашек. Они занимались любовью два часа назад впервые за почти четыре года. Он все еще чувствовал напряженность между ними, его тело было истощено от всплеска эмоций, которые он считал больше невозможными. Могли ли они на этот раз все сделать правильно? Один только Бог знал, как он хотел этого. Последние две недели были, конечно, и сладкими, и горькими. Петр погиб, но, может, семья Катлеров будет восстановлена. Он надеялся, что не был просто оказавшимся рядом мужчиной, которым она заполнила пустоту. Слова Рейчел о том, что он существенная часть ее семьи, все еще звучали у него в ушах. Почему он был так подозрителен и осторожен? Возможно, из-за того удара, который он испытал три года назад, — осторожность прикрывала его сердце от другого сокрушительного удара.