Евгений Рубаев - Рыбья кровь

Раф стоял на двухсотлитровой бочке, перевёрнутой вверх дном, впереди обоих цугов. В момент, когда трактора становились в исходную позицию, выпустив слабину канатам, он движением рук показывал трактористам сигнал: «Поднять обороты дизелей!» И когда все два десятка взревели, как положено, бросал руки вниз, что показывало всем: «Рывок!» После четвёртого безуспешного рывка, вышка, наконец, стронулась с места лишь с пятого раза. Полозья Коробова — это такие лыжи, сваренные из шести толстостенных труб длиною одиннадцать метров, и всего четыре таких полоза нещадно заскрипели по грунту, местами выглядывавшему из-под снега. Трактора, нещадно дымя дизелями, потянули вышку на первой передаче.

Путь предстоял не близкий — семьдесят километров! Временами на вроде бы ровной тундре встречаются овраги и балки. Но эти препятствия не столь опасны, как озёра. Не все озёра промерзают и некоторые опасны для движения по льду. Так двигались почти месяц, с остановками на ночёвку и всякими непредвиденными другими остановками, когда начиналась метель, и свежий снег прессовало внутри гусениц тракторов. Отчего раздавались громкие хлопки, как орудийные выстрелы. В середине четвёртой недели движения, неожиданно для этого времени года, ударила оттепель. Весь караван остановился. Как говорят полярные люди: «Наст рухнул!» То, что было плотной, твёрдой почти как лёд основой, стало рыхлой и вязкой кашей. Счищать всю эту массу до грунта бульдозером, который был в распоряжении Рафа, было бессмысленно. Если бы один бульдозер счищал весь снег, то последний быстрее бы растаял с приходом весны. В ловушку попал сам Раф. Он, как положено в духе своего времени, передавал километраж с опережением, всё в душе надеясь нагнать на следующих перегонах: «Ну, завтра дело пойдёт!» В результате всех этих приписок, по данным, находящимся у руководства экспедиции, караван должен был находиться где-то в окрестностях площади бурения. Только фактически буровая установка остановилась, почти на двадцать километров не доходя точки бурения. Главный инженер кричал в рацию:

— Ты видишь репер, отбитый геодезистами над точкой бурения?

— Да, я ходил к нему на лыжах! — врал Раф.

— Так пробей несколько километров бульдозером! — советовал главный.

— Ладно, буду чистить! — согласился обречённо Раф.

Прочистить трассу двадцать километров и пятнадцать метров шириной в вязкой толще рыхлого снега — не имело практического решения. Догадка пришла Рафу поутру. Он быстро соединился с главным и бодро доложил:

— Бульдозер сломался!

— Так делайте!

— Делаем!

Раф задумчиво смотрел на намертво остановившуюся установку. Продолжать движение он себе не представлял как, даже если бы ему придали неограниченную техническую помощь.

Вдруг возле основания вышки появилась, всеми забытая уже, чёрная собака и строгими глазами, не просящими еды, как у всех собак, стала смотреть на Рафа. Она сидела прямо, как сидят собаки уже много веков, что зафиксировано на скульптурах и статуэтках собак, найденных археологами. Об этих статуэтках думал Раф, глядя на эту чёрную собаку. «Да ведь это же не собака!» — поразила мысль его сознание. Он стал медленно приближаться к видимому образу, протянув к ней руку, словно хотел обмануть, давая в руке кусочек лакомства. Он подошёл почти вплотную, оставалось сделать один шаг. Вдруг собака исчезла стремительно, но осязаемо. От её движения остался своеобразный холодок, несмотря на общую холодную погоду. Этот холодок, казалось, вошёл внутрь Рафа. Была благодать, что его никто в этот момент не трогал, не окликал, как обычно, с сотней самых бестолковых вопросов и просьб.

Раф прошёл и встал в центр диагоналей, мысленно проведённых рёбра вышки. Его вдруг прошило понимание, что именно в этом месте находится залежь нефти, необыкновенная по запасам! И глубина его залегания, понималось им, была незначительная для техзадания, полученного им на эту буровую! Раф долго простоял без движения и ощущал тепло по всем конечностям, несмотря на холодную погоду, и радость на душе, несмотря на цейтнот положения вещей. Ведь ситуация и перетаскивания, и всей его судьбы — была патовая! Тащить дальше они установку физически не могли, а маршрут продвижения Рафом был отрапортован с большим авансом. В этот момент он решил твёрдо: «Бурить буду здесь, а там будь, что будет!»

Наутро по рации с ним связался неожиданно и непривычно, так как темы их деятельности пересекались через другие службы, главный геолог экспедиции. Он стал нудным, надоедливым для этой категории профессионалов голосом сообщать Рафу разные трюизмы — про необходимость выполнения плана по проходке экспедицией, про «общее дело», которое «мы» делаем и прочие тривиальные вещи. Наконец, закончив преамбулу, он сообщил, что геологический отдел, проведя анализ и корреляцию местоположения разведуемой залежи и географического положения буровой установки, постановил, что бурить можно из нынешнего положения. Даже если пробурить вертикальную скважину, то ствол скважины попадёт в переклиналь залежи. Чтобы исключить высокий риск попадания во внешнюю сторону водонефтяного контакта, надо бы пробурить наклонную скважину. Далее он сообщал, что геологический отдел рассчитывает траекторию будущей скважины…