Патриция Хайсмит - Игра мистера Рипли

Джонатан молчал. Они были совсем близко от улицы Сен-Мерри.

– Но ведь это всего лишь слухи, дорогая. Разве стоят они того, чтобы убивать человека? Будь благоразумна.

Симона вдруг вспомнила, что нужно купить что-нибудь к обеду. Она зашла в charcuterie [86], а Джонатан остался на улице. Если посмотреть на то, что он сделал, под иным углом зрения, глазами Симоны, – убил одного человека выстрелом из револьвера и помог убить еще одного, – то ее можно понять. Самого себя Джонатан оправдывал тем, что эти два человека были преступниками и убийцами. Симона, конечно, на все это посмотрит иначе. Это ведь были живые люди. Симона кипятилась еще и оттого, что Том Рипли, может статься, нанял кого-нибудь, чтобы убить Готье, – ведь мог же он это сделать? Если бы она знала, что ее собственный муж нажимал на курок… Или все эти мысли навеяла на него заупокойная служба, на которой он только что присутствовал? Речь ведь на ней шла о святости человеческой жизни, хотя и говорилось, что на том свете еще лучше. Джонатан с иронией улыбнулся. Ох уж это слово – святость…

Симона вышла из charcuterie, с трудом удерживая несколько пакетов – сетку она с собой не захватила. Джонатан взял у нее пару свертков, и они отправились дальше.

Святость. Джонатан вернул Ривзу книгу о мафии. Если он когда-нибудь засомневается в своей правоте, ему нужно всего лишь вспомнить про убийц, о которых он читал.

И тем не менее Джонатана, поднимавшегося в дом по ступенькам вслед за Симоной, одолевали недобрые предчувствия. И все оттого, что Симона теперь так враждебно настроена по отношению к Рипли. О Пьере Готье она столько не думала, и его смерть не так уж ее расстроила. Она руководствовалась шестым чувством, замешенным на традиционной морали и защитной реакции жены. Она верила – это Рипли первым стал распространять слухи о том, что Джонатан скоро умрет, и Джонатан знал наперед – ничто не поколеблет ее убежденности, поскольку трудно найти человека, который мог бы стать источником распространения слухов, особенно теперь, когда Готье мертв и не сможет поддержать Джонатана, если бы он попытался выдумать другого человека.

Сев в машину, Том отбросил черный шарф и поехал в южном направлении в сторону Море, к своему дому. Жаль, что Симона настроена враждебно и подозревает его в причастности к смерти Готье. Том прикурил сигарету от автомобильной зажигалки. Он сидел за рулем красной «альфа-ромео», и его так и подмывало дать газу, но он благоразумно держал скорость.

Смерть Готье – несчастный случай, в этом Том был уверен. Происшествие страшное, пренеприятное, но все же – несчастный случай, если только Готье не был замешан в чем-то таком, что не было известно Тому.

Над дорогой стремглав промчалась сорока, необычайно красивая на фоне бледно-зеленой плакучей ивы. Выглянуло солнце. Том подумал, что надо бы остановиться в Море и купить что-нибудь – там всегда есть что-то такое, что требуется мадам Аннет по хозяйству или что она любит, но сегодня он не мог вспомнить ничего из того, что она просила, да и останавливаться ему не очень-то хотелось. Вчера ему позвонил из Море его постоянный поставщик рам и рассказал про Готье. Том, кажется, как-то говорил ему, что покупает краски у Готье в Фонтенбло. Том нажал на педаль газа и обошел грузовик, потом два «ситроена», шедших на большой скорости, и скоро оказался на повороте на Вильперс.

– Том, тебе звонили из другого города, – сказала Элоиза, когда он вошел в гостиную.

– Откуда?

Но Том знал, откуда. Наверное, это Ривз.

– Кажется, из Германии.

Элоиза подошла к клавесину, который занял почетное место возле застекленной двери, ведущей в сад.

Том узнал чакону [87]Баха, которую она играла, читая с листа.

– Перезвонят? – спросил он.

Элоиза повернула к нему голову, и ее светлые волосы разлетелись.

– Не знаю, cheri [88]. Я разговаривала с телефонисткой, потому что тот, кто звонил, хотел говорить только с тобой. Это снова он! – воскликнула она, услышав телефонный звонок.

Том бросился наверх в свою комнату. Телефонистка убедилась, что он и есть мсье Рипли, после чего послышался голос Ривза.

– Привет, Том. Ты можешь говорить? Ривз был спокойнее, чем в прошлый раз.

– Да. Ты в Амстердаме?

– Ага, и у меня есть кое-какие новости, которых не найдешь в газетах, но я подумал, что тебе они понравятся. Этот телохранитель умер. Тот самый, которого отвезли в Милан.

– Откуда это известно?

– От одного из моих друзей в Гамбурге. Он никогда меня не подводил.