– Она теплая! Она никогда еще не была такой теплой!
Когда Бекки расплакалась, я ушел. Уж очень долгий выдался день.
Ди, моя обаятельная и эксцентричная секретарша, отвезла меня домой в Блэдон, что минутах в двадцати от Оксфорда. Я не мог найти себе места – душевный подъем спорил с сильнейшей усталостью. Багровое зимнее солнце заходило над Бленхеймским дворцом. Чтобы развеяться, я отправился на пробежку вокруг озера, взяв с собой нашу собаку – немецкую овчарку по кличке Макс. Пробегая мимо старых дубов, мы распугивали кроликов и тех немногих фазанов, что уцелели в сезон охоты. Тени постепенно удлинялись. Лебеди зашипели на Макса, велев ему проваливать. Солнце закатилось за горизонт. Я покинул парк, перешел через дорогу и двинулся к церкви святого Мартина.
На церковном кладбище похоронен Уинстон Черчилль. Напротив надгробия, которое неизменно окружено увядшими цветами, склоняющими головы в знак уважения к политику, есть деревянная скамейка, поставленная на средства участников польского сопротивления времен Второй мировой войны. Разгоряченный и жадно хватающий ртом воздух, я присел, чтобы поговорить с великим человеком, который лежал всего метрах в трех подо мной в деревянном ящике. Я с отвращением представил, как, должно быть, выглядит сейчас его тело, а после подумал, что и тело Кирсти сейчас запросто могло бы лежать, холодное и окоченевшее, в больничном морге. Как бы то ни было, я прислушался к его наставлению – никогда не сдаваться.
Макс неуважительно задрал лапу у соседнего надгробия. Теперь мне нужно было поспать. Я надеялся, что телефон меня не потревожит. Так и произошло. Кирсти выжила.
* * *
Мы присматривали за ней следующие четыре года, наблюдая с помощью эхокардиографа за развитием ее сердца. Девочка росла веселой, общительной и энергичной, и единственное, что выдавало ее невероятную внутреннюю метаморфозу, – бледный шрам посреди груди.
Когда мы решили, что Кирсти достаточно подросла, чтобы это обсуждать, мы попросили у нее разрешения сделать магнитно-резонансную томографию: это помогло бы нам узнать, что стало с ее сердцем. И мы увидели нечто необыкновенное. Если не считать двойного отверстия митрального клапана, сердце выглядело совершенно нормальным, равно как и левая коронарная артерия. Лишь тонкий шрам давал понять, что сердце когда-то зашивали. Поразительно, но остальная рубцовая ткань исчезла. Раньше вся внутренняя поверхность левого желудочка была выстлана белой рубцовой тканью, которая куда-то пропала.
Это послужило одним из первых доказательств того, что стволовые клетки сердечной мышцы младенца позволяют ей регенерировать, фактически удаляя фиброзную ткань. У взрослых подобное восстановление сердца невозможно. Но что, если нам удастся выделить и культивировать стволовые клетки, которые делали бы то же самое с сердцем взрослых людей? Могло ли это спасти сотни тысяч пациентов с хронической сердечной недостаточностью, которую вызвала ишемическая болезнь сердца? Моему дедушке это помогло бы. Мы могли бы вводить клетки во время операции по коронарному шунтированию либо доставлять их в сердце через центральный катетер. Какие клетки для этого подходят, где их можно найти, как их нужно хранить и пересаживать? Однажды мы обязательно это узнаем.
Стволовые клетки сердечной мышцы младенца позволяют ей регенерировать, фактически удаляя фиброзную ткань. Если нам удастся выделить и культивировать стволовые клетки взрослым, это могло бы спасти сотни тысяч пациентов с хронической сердечной недостаточностью, которую вызвала ишемическая болезнь сердца.
Кирсти сейчас восемнадцать, это жизнерадостная, подвижная девушка. Умри она тогда, мы так и не узнали бы, что сердце способно к столь удивительной регенерации. Возможно, случай Кирсти еще поможет спасти в будущем бесчисленное множество жизней.
И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное.
Книга пророка Иезекииля, глава 36, стих 26
Почти ежедневно я наведывался в детскую палату отделения интенсивной терапии, чтобы взглянуть на прооперированных мной детей и заверить родителей, что очень скоро дела пойдут в гору. Там я снова и снова соприкасался с чужими личными трагедиями. Нет ничего хуже, чем видеть младенцев с менингитом, чьи омертвевшие от гангрены конечности требуют ампутации. Или попавших в автомобильные аварии детей с многочисленными травмами или смертью мозга. Или ужасные осложнения, вызванные раком и химиотерапией.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу